«Я должен теперь работать как следует! — говорил он себе. — Отчего же не поработать, когда есть желание, сила, молодость и на сердце легко? И кто помешает мне обзавестись семьей? Если бы на другого обрушились все мои беды, вряд ли он смог бы радоваться жизни. Я и сам было отчаялся, но теперь с прошлым покончено! Завтра все увидят нового Сянцзы, гораздо лучшего, чем прежде!»

Он бормотал это про себя, а ноги бежали все быстрее, как бы подтверждая его слова: «Так будет, так будет, так будет! Не беда, что я перенес дурную болезнь. Силы вновь возвратятся, как только возьмусь за дело!»

Сянцзы весь вспотел, ему захотелось пить.

Только теперь он увидел, что незаметно добежал до северных ворот. Сянцзы решил не заходить в чайную, поставил коляску на стоянку и подозвал мальчика, торгующего чаем вразнос. Тот подбежал с большим чайником и глиняными чашками в руках. Сянцзы выпил две чашки безвкусного, похожего на помои чая. Теперь он всегда будет пить такой — нечего тратить деньги на хороший чай и вкусную еду! И, решив как бы положить начало новой суровой жизни, он купил десяток почти не прожаренных пирожков с начинкой из полугнилой капусты. С трудом их сжевал, вытер ладонью рот и задумался: куда же теперь идти?

Людей, которым он мог довериться, было всего двое. Сянцзы решил отыскать Сяо Фуцзы и господина Цао. Господин Цао — мудрый человек, он простит его и даст хороший совет. Сянцзы по всем будет его слушаться. А Сяо Фуцзы поможет ему, вместе с ней он добьется своего! Непременно добьется!

Но кто знает, вернулся ли господин Цао? Завтра же он пойдет на улицу Бэйчанцзе и все разузнает, а если в доме никого нет, сходит к господину Цзоу. Только бы найти господина Цао, тогда все уладится. Сегодня он будет работать весь вечер, завтра разыщет господина Цао, а потом навестит Сяо Фуцзы, принесет ей добрую весть: «Я хочу наладить свою жизнь, трудиться за двоих. Давай жить вместе!»

Глаза его светились радостью. Завидев пассажира, он словно на крыльях подлетел к нему и, не договариваясь о цене, сразу сбросил ватный халат.

Бежал он, правда, не так, как раньше, но душевный подъем придавал ему силы. Это был почти прежний Сянцзы, не знавший равных. Он мчался, не сбавляя хода, весь в поту. Доставив пассажира на место, Сянцзы почувствовал, что тело его стало намного легче, в ногах появилась упругость. Ему хотелось снова бежать, хоть на край света. Его можно было сравнить с хорошим скакуном, который нетерпеливо бьет копытами, прося повод. В контору Сянцзы вернулся лишь к часу ночи, уплатил за аренду коляски, и у него еще осталось девять мао.

Сянцзы проснулся поздно, повернулся на другой бок и открыл глаза: солнце уже высоко. После вчерашней ночи отдых казался особенно приятным. Сянцзы встал, лениво потянулся, суставы легонько хрустнули. Хотелось есть, в желудке урчало. Наскоро поев, он с улыбкой сказал хозяину конторы:

— Отдохну денек. Дело есть.

А сам подумал: «Сегодня все устрою и завтра начну новую жизнь».

Сянцзы сразу же устремился на улицу Бэйчанцзе. Шел и про себя молился: «О, если бы господин Цао вернулся! Если бы сбылись мои надежды! Не повезет с самого начала — не жди удачи! Но ведь я стал другим, неужели Небо не будет ко мне милостиво?»

Подойдя к дому Цао, он позвонил дрожащей рукой. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Стоя перед этой знакомой дверью, Сянцзы хотел только одного: чтобы она открылась и показалось знакомое лицо. Но дверь не открывали. Неужели никого нет дома? Почему так тихо? Тишина пугала его.

Вдруг за дверью послышались шаги. Сянцзы отпрянул назад, но тут же услышал самый родной, самый желанный в этот миг голос:

— О! Сянцзы! Давненько не видались. Что с тобой? Ты так похудел!

Это была Гаома: она-то за это время поправилась!

— Господин дома? — с трудом проговорил Сянцзы.

— Дома. Но ты-то хорош, нечего сказать! Сразу — дома ли господин? Словно мы с тобой вовсе незнакомы! Даже не поздоровался! Такой же увалень, как и прежде. Входи! Как живешь-то? — спрашивала Гаома, вводя его в дом.

— Да так себе! — пробормотал Сянцзы, улыбаясь.

— Господин! — крикнула Гаома. — Сянцзы пришел!

Господин Цао у себя в кабинете переставлял на солнечную сторону горшки с нарциссами.

— Пусть войдет! — отозвался он.

— Иди, иди! — тараторила Гаома. — Мы с тобой еще потолкуем, а я пойду скажу госпоже. Мы тебя частенько вспоминали! Нескладно тогда все получилось. Да что поделаешь? Бывает и хуже.

Сянцзы вошел в кабинет:

— Господин, это я!

Он хотел осведомиться о здоровье господина Цао, но почему-то не посмел.

— Присаживайся, — пригласил его Цао. Он стоял в домашней короткой куртке и улыбался. — А ведь мы уже давно вернулись… Лао Чэн сказал, что ты ушел в «Жэньхэчан». Гаома ходила туда, но не нашла тебя. Да садись же! Как живешь? Как твои дела?