— Прибавила в весе, — подсказала я, чтоб он не мучился.

— Да. И вообще.., выглядит бодрой. Я разговаривал с врачом, и если все пойдет хорошо, то через несколько месяцев ее выпустят. Олег уверен, никаких проблем с правоохранительными органами не возникнет. Он опытный адвокат, и я полагаюсь на его мнение. Маша вам звонила несколько раз, но…

— Я мобильный потеряла.

— Вот в чем дело… Она очень переживала из-за того, что наговорила вам тогда. Я не знаю, о чем речь, но.., это ее мучает.

— Передайте ей, что я все успела забыть.

— Лучше вы сами. Вы ее навестите?

— Конечно.

— Вот и отлично. Как ваши дела? — додумался спросить он.

— Дела? Прекрасно. А ваши?

— Вы опять говорите с насмешкой. Я вас чем-то очень раздражаю?

— Нет, что вы. Вы вызываете у меня восхищение.

— Вы считаете, я обманываю ее? — покусав губы, спросил он.

— Себя, — понаблюдав за ним, ответила я. Этого он не ожидал. — Вы сериалы любите? — продолжила я, пока он не пришел в себя.

— Нет.

— Странно. Ваше поведение здорово отдает сериалами. Сначала вы любите Машку, потом отвергаете. Знаю, знаю, у вас была причина. Она наркоманка, и вы не желали угробить на нее свою жизнь. Совершенно правильно, между прочим. Потом она оказалась в психушке, и вы бросаетесь ее спасать. У меня вопрос: что будет потом, когда она оттуда выйдет?

— Мы поженимся. Мы уже решили.

— Прекрасно. Даже если она вернется к старым привычкам?

— Не вернется, — отрезал он. — Я не позволю.

— Вот как… — кивнула я. — Чувство вины иногда заводит людей довольно далеко. Вопрос, на сколько хватит сил? Иногда лучше оставить человека в покое, чем внушать ему напрасные надежды. Побарахтается и, глядишь, научится жить без надежд.

— Как вы? — вдруг очень мягко спросил он.

Теперь пришла моя очередь растеряться.

— Как я, лучше не надо, — пробормотала я.

— Борька был прав насчет ваших глаз. Такое впечатление, что вы сражаетесь со всем миром.

— Кажется, пора носить очки… — вздохнула я.

— Не надо, лучше поверить, что рядом есть люди, готовые помочь. Но вы не хотите. Олег к вам серьезно относится, но вы ведь не любите его.

— Он слишком хорош для меня, — хихикнула я. — Рядом с ним я испытываю чувство неполноценности.

— Вы все шутите, — грустно усмехнулся Тони, — а я серьезно говорю. Зачем вам все это?

— Что именно? — прикинулась я удивленной.

— Все то, чем вы себя окружили. Ведь то, что произошло с Машкой, напрямую…

— Связано с моим дурным влиянием, — подсказала я.

— Глупость. В вашей душе…

— Виссарион! — заголосила я. — Принимай пополнение. Будет девкам проповеди читать!

— Проповедник из меня хреновый, — загрустил Тони. — Я просто знаю, что вы нуждаетесь в помощи не меньше, чем Машка.

— Вы ее любите? — серьезно спросила я, и он так же серьезно ответил:

— Да.

— Тогда при вашей очередной прогулке возьмите ее за руку и бегом из психушки. И из города. Чем дальше, тем лучше.

— Что значит «бегом»? — нахмурился он.

— Ну, не бегом, лучше на машине. И с вещами. Денег на первое время я раздобуду. Тогда вы Машку спасете и мне несказанно поможете.

— Вы это серьезно? — опять растерялся он.

— Вполне, — ответила я, и на мгновение затеплилась надежда, что мне удастся его убедить. Но она тут же испарилась, потому что он заговорил:

— Вы что, с ума сошли? Это побег.., последствия.., она всю жизнь будет…

— Все, все, я пошутила, появляются иногда странные идеи. В клинику можно позвонить, договориться о встрече?

— Да, конечно. — Он торопливо достал из кармана клочок бумаги с номером телефона. — Вот, пожалуйста.

— Спасибо. Завтра же позвоню.

Он неуверенно поднялся и шагнул к двери, кусая губу, вряд ли замечая это.

— Мне можно иногда заходить сюда? Или звонить?

— Конечно-конечно, — заверила я.

Он кивнул и потянулся к двери, но рука вдруг замерла, он медленно повернулся и посмотрел мне в глаза.

— Юля, я чего-то не знаю? Не понимаю?

Вот так вопрос, мать твою! Ни хрена ты не знаешь, а не чего-то. И не понимаешь ни черта. А возьмись я объяснить, знать не захочешь. С этим дерьмом ведь как-то жить надо.