Барцевич Вадим
Шрифт:
Ответ важен не только для понимания фантастики Я. Мавра, но и для понимания судеб этого жанра в белорусской литературе.
Грандиозность, планетарность фантастических обобщений сопряжена с заметным ослаблением индивидуальных (а стало быть, и национальных) признаков. Связи фантастики с национальной литературой далеко не всегда видятся с достаточной определенностью. Может даже покаказаться, что фантастика в своем возникновении и развитии вообще независима от национальной почвы. Это совсем не так.
Фантастику вызывают к жизни высокоразвитые литература и наука. В наиболее благоприятных условиях находятся писатели там, где налицо оба эти показателя, причем более важен из них все- таки первый—литературный. Определенная «недостаточность» национальной науки может в какой-то мере компенсироваться за счёт информации со стороны. «Недостаточность» же литературной основы невосполнима. И фантастика растет из национальной почвы, обусловлена в своем развитии (или отставании) богатством (или бедностью) национальных литературных традиций.
В 25-томной «Библиотеке современной фантастики» собраны лучшие произведения десятков писателей из семнадцати стран. Один том из двадцати пяти— и это обстоятельство требует особого внимания—занимает роман украинского писателя-фантаста В. Савченко «Открытие себя». В библиотеку могли бы войти и некоторые другие широко известные вещи украинских писателей, например, повесть «Черные звезды» того же Савченко или «Записки из будущего» Н. Амосова. Украинская литература имеет свою фантастику, а фантастика — своих исследователей, о чем может свидетельствовать хотя бы академическая монография Н. И. Черной «В мире мечты и предвидения» (Киев, «Навукова думка», 1972). По условиям своего развития, по своим «показателям» украинская литература особенно близка белорусской, достижения которой общепризнанны. Да и наука в Белоруссии может служить вполне полномочной союзницей литературы. Этот творческий союз необходим. Фантастика—не прихоть, не кратковременная литературная мода, а жанр перспективный, долговечный, но пока еще только становящийся. Важнейшие проблемы времени в самом поистине необозримом охвате могут получить художественную жизнь прежде всего в фантастике.
Без нее все равно не обойтись: закономерность всегда пробивает себе дорогу.
Это уже произошло не только в украинской литературе (не говоря уже о русской), но и в литовской, грузинской, казахской... Нужно искать сознательно, целеустремленно, не боясь ошибок.
Фантастика нужна не только читателям, и ею нужно заниматься не только потому, что спрос велик. Фантастика нужна самой литературе: она расширяет ее горизонты, требует раздумий о «третьей действительности» (М. Горький)—о будущем. С высоты этой «третьей действительности», в отблесках ее титанической проблематики становятся понятнее н самые сложные наисовременнейшие вопросы. Понятней—и, значит, доступней для писателей в смысле художественного освоения.
«Всю нашу действительность,—говорил Леонид Леонов молодым писателям (1956 г.),—мы равняем по будущему, и как до убожества мало мы смотрим в него глазами нацщх книг, которые должны приглашать туда современника». Упрек прозвучал вовремя. Уже в следующем, 1957 году, был опубликован роман И. Ефремова «Туманность Андромеды». И мы, в сущности, впервые увидели художественную, выполненную в завидном согласии с наукой картину радостного, зовущего, многомерного, гуманного коммунистического мира эпохи Великого Кольца. Роман пробудил и направил творческую мысль многих фантастов...
Кто из белорусских писателей попытался пойти по звездному пути, на который приглашал большой фантаст современности Иван Ефремов?
Нельзя ограничиться одним укоризненным: никто. Дело сложнее. Белорусский аналог «Андромеды» не мог быть написан ни в 1957 году, ни десять лет спустя. Вспомним, «Фантомобиль» появился незадолго до романа И. Ефремова (1955). Уж если у самого Янки Мавра не все получилось, то это неспроста. Значит, дело не в отсутствии или слабости таланта.
Каждый писатель живет во времени и, так сказать, в литературе. И чем крупнее талант, тем прочнее, многообразнее, глубже его связи с жизнью и литературой. Любое творческое свершение подготавливается долго, с участием многих писателей, которые чаще всего не думают, как отзовется их деятельность на успехах преемников. Но они создают трамплин, без которого невозможен качественный скачок.
Ни в 50-е, ни в 60-е годы такого трамплина для взлета белорусской фантастики не было, контуры его лишь сейчас начинают обозначаться. Поэтому даже такой мастер, как Янка Мавр, не мог рассчитывать на полную удачу с «Фантомобилем». Поэтому жестокая критика романа М. Гамолко была не совсем правомерной. Но именно поэтому уже сейчас нужно подумать о судьбе новых талантов.
Откуда же они возьмутся? А что если писатели, названные выше, не проявят энтузиазма, не поверят по-настоящему в высокое призвание фантастической литературы? И прогнозы по их адресу не подтвердятся?
Что ж, может случиться и так. Но суть вопроса не в этом. В статье названы далеко не все эмбрионы белорусской фантастики. Можно было бы вспомнить еще ряд авторов, произведений, деталей этого же плана. Общая картина от такого добавления существенно не изменилась бы. Но автор статьи остановился на тех фактах, в ноторых, по его мнению, наиболее отчетливо проявилась созревающая закономерность. Если же она угадана верно—должны появиться, не могут не появиться новые имена.
Только нужно помнить, что молодой талант не сразу находит свой жанр, свой стиль, свою тему. И мастерство тоже приходит не сразу. И нужно повышенное внимание к пробам пера начинающих фантастов.