— С мужиками надо держать ухо востро. Слушай, а из чего вообще водку делают? — додумалась спросить Софья.

— «Довгань Дамскую» делают с использованием настоя яблок и винограда. Причем определенных сортов. А вообще из чего угодно. Текилу, к примеру, из агавы.

— Брехня, — нахмурилась Софья. — Хотя черт его знает… Лучше свое, отечественное. Яблоки и виноград все-таки предпочтительнее агавы.

— Естественно, что после таких рассказов я не могла не попробовать «Дамскую». Попробовала и осталась довольна.

— А-а, — кивнула Софья и вроде бы успокоилась. Надо сказать, она довольно ревнива и терпеть не может, когда что-то в моей жизни происходит без ее участия. Но в данном случае она сама виновата, к Соболевским ее приглашали, но она не поехала: полгода он был ее любовником, и у Софьи, по ее собственному выражению, «глаза на него не смотрели». — Меню с Розой мы уже составили, напитки закажу сегодня, остается определиться с гостями. Ты, я, Макс, Кристина, наши литературные дамы в количестве четырех штук… Далее: в гости напрашивается некий господин Хоботов, пишет, что он друг покойного. Ты такого знаешь?

— Должно быть, собутыльник. Пусть приезжает, места хватит всем.

— Твоя доброта не знает границ, — совершенно серьезно заметила Софья. — Еще письмо от некой Болеславской Ирины Витальевны. Эта пишет, что она твоя закадычная подруга, хотела бы встретиться, выразить сочувствие, и все такое…

— Болеславская? — задумалась я. — Ах, это Ирина, мы с ней вместе в цирке работали.

— Ты работала в цирке? — растерялась Софья.

— Я там клетки чистила. — Лицо ее вытянулось, а мне стало стыдно. — Вру. Я была ассистенткой фокусника, он засовывал меня в ящик, а потом распиливал.

— По-твоему, я так тщательно составляла твою биографию для того, чтобы ты отмачивала свои шуточки? — сурово поинтересовалась Софья. — Не вздумай такое брякнуть при посторонних.

— Позвони Ирине и скажи, что я с радостью встречусь с ней, — предпочла я сменить тему.

— Будет еще Чемезов, приятель Кристины. Как думаешь, у них это серьезно?

— Надеюсь.

— Макс тоже собирался пожаловать с подружкой. У него их три десятка, потому не знаю, с какой именно.

— Оставь мальчика в покое, — отмахнулась я.

— Кстати, о мальчике. Когда поблизости болтаются фотографы, старайся держаться от него подальше.

— С какой стати? — удивилась я.

— Зачем вызывать у людей ненужные мысли?

Общественность считает, что тебе где-то в районе тридцати, а тут взрослый парень в сыновьях.

— Он сын Артемьева.

— Неважно. Мысли все равно возникают.

— Ну и что? Я же не солистка девчачьей группы…

— А вдруг ты ею решишь стать? — пожала плечами Софья. — Опять же на последней фотографии в журнале ты выглядела моложе Макса, а он так старательно тебя обнимал…

— Ты совершенно спятила, — разозлилась я. — Я люблю Макса, он хороший мальчик…

— Он успел вырасти, ему уже двадцать три года.

И теперь, когда умер его отец…

— При чем здесь это?

— Смею напомнить, — в свою очередь разозлилась Софья, — что желтая пресса окрестила тебя «профессиональной вдовой». Твои мужья умирали на пике карьеры, оставив тебе приличное состояние, а главное, авторские права. Кстати, опять звонили по поводу твоего портрета. Его просто жаждут приобрести…

— Мне не нравится выражение лица на этом портрете.

— Опять-таки смею напомнить, что ты тратишь слишком много, наши расходы…

— Продадим портрет с синей рюмкой, — перебила ее я.

— С чем? — скривилась Софья.

— С синей рюмкой. А что, звучит неплохо. Под таким названием и представим его в каталоге. Через три месяца аукцион, и мы опять разбогатеем. К тому же не забывай о книгах Артемьева. Скворцова жаждет их получить, а это значит, мы заключим договор на самых выгодных для себя условиях.

— Только держись подальше от Макса, — вздохнула Софья. — Его чувства к тебе ничего общего с сыновними не имеют.

— Прекрати говорить гадости.

— Я не говорю гадости, я констатирую факт.

— Ему прекрасно известен мой возраст…

— А кого это волнует? Уж точно не его.

— Такие отношения совершенно бесперспективны, Макс разумный мальчик и понимает…

— Вот уж нет. Я не его разум имею в виду. Тут ты права, он в семействе точно приблудный. То есть по поводу мамаши ничего не скажешь, умна, стерва, а папуля.., тьфу ты, о покойниках плохо не говорят.