— Какая Энума Элиш? — спросила Кошка. Человек не объяснял загадки, а громоздил новые.

— Шумерский эпос. В переводе означает «Когда наверху». Объясняет тайны мироздания так, как их понимали древние.

И он звучным голосом продекламировал несколько строчек, завороживших Кошку своеобразным ритмом. Она мало что поняла из этого, но ей понравилось.

— Кто ты? — спросила она. — Может, проводишь меня?

— Нет, дитя, сейчас мне не до этого. Но ты можешь не опасаться — до Академической, по крайней мере, ты в эту ночь дойдешь благополучно. А у меня свои заботы. Мне нужно прислушаться к голосам мертвых. Этой ночью они неспокойны, словно хотят предупредить о беде. В метро постоянно что-то меняется. Я вижу, ты понимаешь меня — ты тоже из тех, кто может слышать мертвых.

— Да, это так, — вздрогнув, сказала Кошка. «А иногда и видеть», — подумала она. Ей отчетливо представилось Лехино лицо.

— Что ж, счастливого пути тебе, дитя. Остерегайся чужого коварства и неизвестных растений. А когда встретишь своего знакомого, ради которого ты пустилась в этот поход, передавай ему привет.

— От кого? — спросила Кошка. Но человек уже исчез — словно испарился. Она прибавила шагу и через некоторое время поняла, что находится уже на подходах к Ленинскому проспекту.

Теперь на станции царило спокойствие. Здесь тоже почти все спали, и не верилось, что еще несколько дней назад тут бушевали страсти и озлобленные люди искали, на ком бы сорвать свой гнев. Связано ли это было с тем, что монстра на Шаболовке уже не было, или просто люди устали бунтовать, Кошка не знала. Она очень боялась встретить знакомых, но к счастью, этого не произошло. Часовые с обоих постов, которым она предъявила сталкерские «корочки», пропустили ее беспрепятственно, и вскоре Кошка уже шагала по туннелю в сторону Академической.

Она вспомнила о странной станции рядом с Ленинским проспектом, где стояли гробы, и подумала: «Интересно, положили кого-нибудь в тот ящик, что приготовили для Егора, или просто со временем напишут на нем новое имя — какого-нибудь другого покойного вождя?»

В туннеле царила тишина. Одиночество, тьма и тишина — прежде Кошку это только обрадовало бы. Но теперь в ушах снова зазвенел неотвязный шепот, в котором она вскоре начала различать слова:

Ей казалось, что голос ей знаком. При этом он был каким-то бестелесным и звучал, словно бы прямо у нее в голове. А может, она все напридумывала? Может, это просто у нее в ушах звенит от тишины? Как бы там ни было, она была рада, когда, наконец, увидела впереди свет.

Кошка снова убедилась — чем дальше от центра, тем проще и просторнее станции, тем меньше на них всяких вычурных наворотов, словно строители экономили время и силы. Станция Академическая в этом смысле не стала исключением. Квадратные высокие колонны, стоявшие далеко друг от друга, были облицованы светлым мрамором, и вся станция тоже была выдержана в серо-белых тонах. А вот публика тут была самая пестрая, и чем-то напомнила ей жителей Китай-города. Попадались и крепкие ребята в спортивных костюмах, и тощие юркие личности в пиджаках, брюках со складками, кепках и даже шляпах. Жилища у всех тоже были устроены по-разному — кто обитал в палатке, кто соорудил домик из пластиковых панелей, а один чудик жил даже в огромной картонной коробке.

Кошка первым делом решила передать местному начальнику послание Роджера. На вопрос, кто у них главный, ее проводили к человеку по кличке Череп с серым, непроницаемым лицом, обтянутым сухой кожей. Тот как раз играл у костра в карты с двумя головорезами. Один из них, очень бледный, с рыжеватыми волосами, одетый в ярко-зеленый спортивный костюм, с массивной железной цепью на шее и серьгой в ухе, недобрым взглядом уставился на Кошку. Другой, здоровый бугай в черной борцовке и тренировочных штанах, весь покрытый татуировками, только глянул на нее мельком и снова перевел взгляд на карты в руке. «Дурь какую-нибудь принимает», — подумала Кошка. Начальник тут же, при ней, взглянул на клочок бумаги, затем кинул его в костер и подозрительно глянул на нее:

— Не вскрывала?

Кошка с самым честным видом отрицательно покачала головой.

— Ну, то-то же, — сказал начальник, задумчиво и с сожалением, как ей показалось, глядя на нее.

— Ты откуда, красавица? — насмешливо пропел рыжий. — Посиди с нами.

— Закройся, Охряный! — буркнул Череп и спросил: — Надолго к нам?

— Я хочу сходить в музей, — сказала Кошка. — Тот, где про эволюцию.

— В му-у-зей! Образованная какая, гагара. Где уж нам, дуракам! — насмешливо пропел рыжий.

Череп, как ей показалось, еле удержался от того, чтобы покрутить пальцем у виска.

— Вот как? — протянул он задумчиво. — Это правильно. Тогда и я тебя кое о чем попрошу. Там на верхнем этаже кусты всякие растут. У одного ствол такой толстый, шипастый. Называется «молочай». Там даже табличка есть возле него.

— Молочай, — повторила Кошка, чтобы лучше запомнить. Сидевший возле начальника головорез гулко захохотал, словно услышал что-то очень забавное, но под взглядом Черепа быстро умолк.