Шрифт:
— Давайте устроим отвальную? — предложил Вэл Нюте и Сергею. — Посидим напоследок. А то наш гость так и не услышит, как я пою.
— Это будет ужасно! — фыркнула Нюта. Сергей взглянул с недоумением. До песен ли теперь, в самом деле?
— Скучные вы какие, — поморщился Вэл. — Наоборот, надо повеселиться как следует. А если за нами и вправду следят, то ни за что не подумают, что поход намечается именно на эту ночь. Решат, что вы напились и никуда не уйдете.
— Неплохая мысль, — подумав, признала Нюта. — Нам надо только собраться заранее, а потом сделаем вид, что намерены выпивать всю ночь, а сами улизнем потихоньку.
И к вечеру даже изумленная Кошка сквозь приоткрытое окошечко изолятора могла слышать переборы струн, иногда перемежающиеся громким смехом. Судя по всему, на станции веселье было в разгаре. Уж не забыли ли они, что собирались в поход? Или все-таки решили прислушаться к ее предупреждениям и все отменить — но почему тогда не предупредили?
Тем временем Вэл успел уже спеть про четырехглазого мутанта, и теперь перебирал струны, подбирая очередную мелодию. Народу вокруг собралось множество — далеко не каждый вечер музыкант баловал их песнями.
Загнаны в угол. Выхода нет. Твари скалят клыки. Они ненавидят весь белый свет, И мы для них чужаки. И нас с тобой не сможет спасти Ни пуля и ни броня, Но ты сумеешь еще уйти, Если бросишь меня.Люди притихли, каждый думал о своем. Песня что-то разбередила в них. Вот так живешь, а потом становишься перед выбором — и что бы ты ни выбрал, ты проиграешь.
Поздно прикидывать, кто виноват, Что делать, куда бежать. И пусть ты был мне всегда как брат, Но нынче пора решать. Нам с тобой не успеть удрать Вдвоем от них ни за что. Но ты постарайся не умирать, А думать будешь потом. Назад не гляди. Решился — держись. Ты вырвался. Ты герой. Ты с боем взял свое право на жизнь, Какую — вопрос другой. И сделал ты все, что мог, поверь, Но, злую судьбу кляня, Ты сам завоешь, как дикий зверь, Когда поймешь, что тебе теперь Придется жить без меня.Кто-то из слушателей всхлипнул. Наверное, вспомнилось что-то очень личное.
«Хорошо, если это и вправду поможет отвести глаза преследователям», — подумал Вэл. Он ухитрялся одновременно сохранять приличествующее этой песне суровое и скорбное выражение и в то же время размышлять о вещах практических и насущных. Окинув публику взглядом, он не заметил Нюты. Может быть, она уже ушла — значит, надо отвлекать внимание собравшихся как можно дольше. И, не давая слушателям опомниться, он затянул следующую песню.
Кошка уже думала, не улечься ли спать, когда в замке ее каморки вновь зазвенели ключи. На пороге она увидела незнакомого мужчину, высокого и широкоплечего. Кошка испугалась, шарахнулась в угол и уже открыла рот, чтобы закричать.
— Тише ты! — буркнул незнакомец. — Идем скорей, Нюта ждет.
Она, все еще боязливо косясь на него, надвинула капюшон пониже на лицо и, взяв рюкзак, скользнула за мужчиной наружу. В центре станции толпа до сих пор слушала концерт Вэла, и казалось, на них никто не обратил внимания.
Нюта и Сергей дожидались их в туннеле, возле блок-поста.
— Пора! — сказала Нюта, лицо ее было серьезным и сосредоточенным. — Двигаемся как можно тише, посты предупреждены.
Они шли в полной темноте, не зажигая фонариков. Кошка вызвалась идти первой — так она могла бы предупреждать спутников о возможных препятствиях.
Отошли не так уж далеко от станции, когда Кошка почувствовала присутствие в туннеле чужих: в нос ударил стойкий запах давно не мытого тела. Она шепнула спутникам: «Стойте!» и тихонько прошла немного вперед, положив руку на рукоятку ножа, который ей вернули перед походом, — еще один знак доверия. У самой стены туннеля сидел человек в лохмотьях. Как тихо она ни двигалась, он поднял голову на звук ее шагов:
— Кто здесь?
— А ты кто? — тихо и угрожающе спросила Кошка.
— Я — смиренный отшельник. Святая заступница иногда посещает меня, и мне больше ничего не надо. Да благословит она и вас тоже.
Кошка разглядывала изможденное лицо, лихорадочно блестящие глаза, редкие потные волосы, прилипшие ко лбу. Ей показалось, что она уже видела этого человека при других обстоятельствах.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Я — Коля. Просто Коля, все остальное забыто. А это — Вася.
Кошка заметила поодаль еще одного оборванца, тот, казалось, дремал.
— Это местные бомжи, — тихо сказала Нюта. — Живут здесь и поклоняются Алике-заступнице. На вот, возьми, — и она положила на шпалы возле Коли какой-то сверток.
— Да благословит святая твою доброту, — сказал тот.
Группа тихонько двинулась дальше, а Кошка принялась вспоминать — где же она могла видеть этого человека? В памяти всплывало — вот она держит в руках несколько печатных страничек. На первой заголовок — «Рагнарек». Трехконечная свастика четвертого Рейха. И неясная, размытая фотография сбоку — но черты лица вполне узнаваемы.