Прискорбны гонения вообще, в особенности поднимаемые на целые сословия, общества или расы. Но, если крепко сплотившаяся ассоциация упорно держится привычек, вредящих общей пользе, если слепая к новым требованиям, она отвергает прогресс только потому, что им изменяется существующее, если, вдобавок, за упорство и недвижимость закоснелых староверов может в будущем пострадать государство, общественному деятелю, крепкому убеждением и преданностью родине, никто не может вменить в преступление ожесточённой борьбы с подобными элементами. Он не должен поступать иначе; грустная доля жертвовать многими в его положении осветляется уверенностью, что обеспечивается польза и спокойствие всех. Наряду с усилиями по возрождению флота, вместе с приглашениями прежних сослуживцев прийти помочь ему в многотрудном деле, Лазарев начал преследовать греческий элемент тем с большей ревностью, что нестрогие принципы местного греческого общества возмущали его как человека».

Журнал «Русский архив» № 2 за 1881 год писал: «Считая необходимостью здоровому духу дать здоровое тело, Лазарев безотлагательно приступил к улучшенному кораблестроению. Тяжела была борьба его с установившимися подрядными порядками. Евреи и инженеры, как свидетельствует переписка, возбуждали в нём неодолимую энергию для борьбы, и в скором времени Лазаревское адмиралтейство стало образцовым. Из недр этого адмиралтейства за восемнадцатилетнее управление Черноморским флотом вышел определённый комплект линейных судов, в том числе 14 кораблей и 6 фрегатов. Суда эти, отличаясь прочностью и изяществом отделки, обращали на себя внимание не только соотечественников, но и чужеземцев. Быстрый рост морской силы на юге России уже возбуждал ревнивые опасения всемирных мореплавателей; велика должна была быть их затаённая радость в сознании, что недостаток денежных средств лишит Лазарева возможности довести дело не до конца, определённого положенными штатами, а до конца, намеченного его государственным умом. Замечательный хозяин, Лазарев, высчитывая ограниченные средства, отпускаемые на кораблестроение, считает грехом рисковать хотя бы ничтожною суммою; прислушиваясь к мнениям иностранных знатоков и приглядываясь к их опытам, Лазарев боится ещё не вполне определившихся достоинств винтового двигателя и стоит за колёсные пароходы. Страх ошибки и непроизводительной затраты сдерживает его порывы; холодный расчёт и знание ответственности пред государем и родиной в расходовании народных денег заставляют его принимать только то, что уже не подлежит сомнению. Но и колёсные пароходы большого ранга не даются Лазареву. Недостаток средств кладёт преграду его деятельности! Для постройки судов сооружены адмиралтейства в Николаеве и Новороссийске, и вырабатывается план и приготовляется место для такового же в Севастополе. Этому последнему не суждено, однако, было возникнуть при жизни Михаила Петровича; но по смерти его, по высочайшему повелению, оно названо Лазаревским. По свидетельству лиц, составлявших лазаревский некролог, Гидрографическое депо, почти не существовавшее в 1833 году, приведено в состояние, согласное требованиям времени; в нём выгравировано много прекрасных карт, напечатано много правил, положений, руководств, лоций и других книг, относящихся до морского искусства; из них издание атласа Чёрного моря можно назвать трудом совершенным и изящным. Параллельно со специальными работами по флоту идут классические постройки в Севастополе, и ни одна мелочь не ускользает от внимания главного руководителя. Дважды воздвигается библиотека для морских офицеров — сначала в 1844 году, а потом, по истреблении пожаром, в 1849-м. Приводится к окончанию капитальная постройка севастопольских доков; строится в античном, греческом, стиле церковь Петра и Павла, дом Морского собрания, девичье училище и т.п. Укреплённый Севастополь растёт год от году и служит предметом общего удивления. Адмирал всё недоволен, и шире, шире растут его замыслы, уже подтачиваемые в корне смертельною болезнью».

Дальнейшая эпоха в истории Черноморского флота, включая Севастопольскую оборону 1854–1855 годов, по справедливости называется Лазаревской. Черноморский флот в 30–40-е годы нёс крейсерскую службу у берегов Кавказа, срывал контрабандные перевозки англичан и турок для горцев, перебрасывал свои войска, доставлял им различные грузы, поддерживал огнём корабельной артиллерии, высаживал морские десанты. Постепенное занятие Кавказской береговой линии дало Черноморскому флоту богатый опыт в производстве совместных действий с армией.

В период командования Лазаревым Черноморский флот, как в технике судостроения, так и в организации службы шёл впереди Балтийского, лишённого единой власти. Все штаты, положения, судовые расписания, всякое новое слово в подготовке и обучении флота шло из Севастополя.

За 18 лет, в течение которых Лазарев командовал Черноморским флотом, было построено 16 линейных кораблей и свыше 150 других судов, в том числе первые пароходофрегаты и корабли с железным корпусом, часть судов вооружена бомбическими орудиями. В Севастополе в возведённых мощных фортах он установил береговые батареи, доки и мастерские, учредил адмиралтейство, построил казармы для флотских экипажей, Морскую библиотеку. Именно при нём Севастополь стал настоящим городом, поражавшим современников своей красотой.

А потому лучшей характеристикой, данной адмиралу, я считаю публикацию его биографа А. Хрипкова в журнале «Русский архив» в 1877 году: «Главной чертой его характера была резкая самостоятельность. Его рыцарская, без страха и упрёка душа стояла так крепко за правду, что не существовало, буквально сказать, никакой власти на земле, которая могла бы поколебать его убеждения и заставить отказаться от цели, им раз для себя определённой. Эти-то душевные качества, любовь к службе и высокое понятие о её значении доставили Лазареву исключительное доверие всех подчинённых…»

В 1851 году адмирал Лазарев умирал от рака желудка. Когда перед отъездом на лечение ему выдали пенсию на год вперёд, то он наотрез отказался её брать:

— Отсчитайте на несколько месяцев, более мне уже не понадобится, так зачем же разорять государство!

До последнего дыхания Лазарев остался предельно бескорыстным и честным человеком. Это ещё раз подтверждает правильность выбора Николая I именно его на пост руководителя Черноморского флота. Достойными учителя оказались и ученики адмирала: П.С. Нахимов, В.А. Корнилов, В.И. Истомин и другие. Именно им принадлежит честь Синопской победы и 11-месячной героической обороны Севастополя.

С конца 50-х годов XIX века исподволь началась кампания по «реабилитации» адмирала Грейга в глазах общественности. Инициаторами и финансистами её выступила вдова и сыновья покойного. Последние к этому времени уже достигли вершин финансовой власти в империи, и потому вполне могли позволить себе лоббировать семейные интересы на государственном уровне.

Дело в том, что к концу 50-х уже ушло из жизни большинство людей, знавших о сокрытой для посторонних нелицеприятной деятельности адмирала Грейга и его окружения на Черноморском флоте. Кроме этого, кровавая и неудачная Крымская война 1853–1856 годов, завершившаяся захватом Севастополя и уничтожением всего Черноморского флота, также давала защитникам интересов грейговского клана шанс на возрождение «доброго имени» своего кумира (мол, при нашем отце такого бы никогда не случилось!).

Пиар-кампания была обставлена по всем правилам этой непростой науки. Вначале в печати появились статьи о пагубности победы вице-адмирала Нахимова при Синопе, которой он накликал всеевропейское выступление против России, на гордыню и карьеризм вице-адмирала Корнилова, на странности адмирала Лазарева и т.д.

Одновременно на фоне этого появилась статья врача Закревского, который превозносил добродетели адмирала Грейга, доводя их почти до обожествления. И статья Закревского, и материалы, порочащие адмирала Лазарева и его учеников (написанные под псевдонимами), вызвали законное возмущение флотской общественности и в особенности ветеранов Черноморского флота. Чтобы угодить и тем и другим, на страницах журнала «Морской сборник» (№ 4 за 1864 год) выступил с пространной примирительной статьёй адмирал И. Шестаков. В своей статье Шестаков обозначил и Грейга, и Лазарева как выдающихся флотоводцев, а в конце призвал их приверженцев к примирению.