В тот момент я и подумала, что ситуация, в которой я оказалась, мягко говоря, неприятная. Вчера выяснилось, что по-настоящему серьезные деньги наследники могут получить только после смерти Ирины, и вот она уже лежит в кустах с проломленной головой. С точки зрения милиции мы все подозреваемые, даже я. Вполне логично предположить, что я решила помочь сестре в расчете на ее большую благодарность. Это для меня такая мысль несусветная глупость, а для них может быть в самый раз. Прибавьте к этому мою ночную прогулку… Подтвердить, что я была на озере, а не подстерегала Ирину в засаде, я ничем не смогу. Вот и выходит…

От эдакой мысли мне стало не по себе, и я покрылась липким потом. Следовало как можно быстрее решить, что говорить следователю, а о чем лучше умолчать. И тут меня озарило: Леопольд. Ну конечно, карлик следовал за Ириной и, вполне возможно, видел убийцу. А если не видел? И я лишь навлеку на него подозрения, сообщив, что он следил за ней? Убить Ирину ударом по голове он точно не мог, потому что просто физически не способен на такое, но объяснить, с какой целью он следил за ней, ему тоже будет затруднительно.

Вдруг я вспомнила нашу с ним утренней встречу и вторично испытала шок. Что он болтал тогда о каком-то кладе? Интересно, как долго он его ищет? С момента гибели старика? Или клад заинтересовал его лишь сегодня, по той простой причине, что он уже знал: Ирины нет в живых? «Точно, знал», — едва не брякнула я вслух. Он же сказал, что раньше восьми, кроме Ирины, в доме никто не встает. А ее он не боялся. Почему? Да потому что был уверен: она его в коридоре не застукает, так как сегодня утром рано не встанет. Ну и в историю я влипла! И все благодаря сестрице. Тут я, конечно, и о ней вспомнила. Не мешало бы Таньке появиться или хотя бы позвонить. Ладно, сама ей позвоню, когда все кончится.., если не окажусь в тюремной камере без мобильного, светлых мыслей и адвоката.

В таком состоянии духа я и предстала перед следователем, когда пришла моя очередь отвечать на его вопросы. К тому моменту я была твердо уверена, что ничего хорошего ждать от жизни не следует, зато необходимо соблюдать осторожность. Ни в коем случае не врать, но и с правдой не спешить, раз эта правда может быть понята превратно.

Вопросы мне задавал тот самый дядька с усами. Начал он мягко, по-отечески, кто я, что я и чего мне здесь понадобилось. Я ответила с максимальной честностью, глядя на него с трепетной надеждой. Затем описала вчерашний вечер. Завещание, о котором он, безусловно, знал (пока я ждала своей очереди, прибыл адвокат), его очень интересовало. Особенно то, как на него отреагировали наследники.

— У меня есть показания, что Виталий Гостюхин был взвинчен, очень нервничал…

Топить кого-либо в мои планы не входило, «взвинчен и нервничал» еще не значит, что убил, но и врать я поостереглась.

— По-моему, он не ожидал, что денег будет так мало, и не смог скрыть своего разочарования.

— То есть он, по-вашему, ожидал гораздо большей суммы?

— Наверное. Мы с сестрой, когда увидели дом, тоже решили, что дядя — миллионер.

— И тоже расстроились? — улыбнулся следователь.

— Чего нам расстраиваться? Шесть тысяч долларов большие деньги. Для меня, по крайней мере, немалые. Я считаю, что сестра с мужем должны быть довольны, ни с того ни с сего получить такие деньги…

— Ну, теперь они могут получить гораздо больше, — вновь улыбнулся следователь. Я пожала плечами, демонстрируя уныние. — А правда, будто Антон говорил, что со смертью сестры все остальные выиграют?

— Антон вчера много шутил. Знаете, он из тех мужчин, что любят поболтать. Возможно, кто-то воспринял его слова чересчур серьезно. Я же так не считаю. Если честно, вчера я просто не придала им значения.

— Вчера, а сегодня?

— А сегодня я думаю, что дурацкие мысли лучше держать при себе, чтобы не накаркать. Конечно, я никого из этих людей толком не знаю. Мы познакомились лишь вчера. Но мне кажется, что слова Антона просто глупая болтовня. К тому же, если он замышлял что-то подобное, зачем же рассказывать об этом? По-моему, нелогично. Свои намерения преступник должен держать в тайне. Так мне кажется, — повторила я.

— Возможно, его слова натолкнули кого-то из присутствующих на мысль действительно избавиться от сестры?

— Ничего не могу вам сказать по этому поводу.

— Хорошо. Вернемся ко вчерашнему вечеру. Что вы делали после ужина?

— Мы с Антоном пошли прогуляться.

— Молодой человек вам понравился?

— Если честно, не очень. Мне нравятся стройные брюнеты. Но я здесь никого не знаю, а ложиться спать было еще рано. Поэтому, когда он предложил составить мне компанию, я согласилась.

— О чем вы говорили?

Антона уже допрашивали и наверняка задавали те же вопросы, так что скрывать было бы глупо.