Рынок окажется разбитым наголову. И все это произойдет без массовых экспроприации (вплоть до мельчайших частных торговцев), которыми так увлекались коммунисты. Последние слишком много внимания уделяли отношениям распределения, тогда как в центр всего необходимо ставить отношения производства. А здесь уже достаточно только экспроприировать олигархию — с тем, чтобы отнять у нее гигантские ресурсы, которые она использует для завоевания (точнее — отвоевания) государства. Остальное уже сделает технократия, опирающаяся на науку и автоматизацию. Речь, конечно, идет вовсе не о ликвидации частной собственности, но об ее социалистическом переформатировании, о включении в справедливую систему общественных отношений, свободную от подавления человека человеком и одной группы другой группой. И поможет в этом общинный принцип, столь укорененный в общественном сознании.

Тут надо вспомнить, что в общине гармонично сочетались два начала — коллективное и личное. Да, был общинный сход, был общий земельный фонд (леса и т. д.), но были и личные хозяйства. И была общинная помощь, когда всех нуждающихся поддерживали «всем миром». Поэтому, кстати, и не было до революции того массового разорения крестьянства, которое наблюдалось в странах Запада. И, что характерно, промышленность развивалась бурными темпами. Проблемы, конечно, были, и немалые, но была и уникальная ситуация — развитие промышленности сочеталось с сохранением крестьянского мира.

И сегодня община может быть лучшей, социалистической формой организации русского народа — в целом и предпринимателей — в частности. Причем тут могут (и должны!) быть самые разные формы. Место для национального бизнеса найдется в самых разных организациях. Так, возможно создание территориальных предпринимательских общин. А возможно и активное участие предпринимателей в жизни и деятельности всеобщих территориальных образований. К примеру, предприниматель мог бы организовывать производство или/ и содействовать его организации, получая содействие от самой общины. Да и ничто не мешает участию предпринимателя в деятельности коллективных предприятий. К примеру, он мог бы консультировать народные предприятия и производственные кооперативы, получая от них вознаграждение в виде гонорара. И так далее и тому подобное — форм может быть практически бесконечное множество, и они вовсе не противоречат друг другу. (Само собой, найдутся те, кто захочет быть вне всяких «общин», надеясь только на себя и на закон. Что ж, в таком случае им придется вступить в зону большого риска, тогда как общинная помощь никогда лишней не бывает. Да и государственная тоже. Так, государству выгоднее — прежде всего политически — кредитовать тех предпринимателей, которые интегрированы в различные общественные проекты.)

Любопытно, что общественно-частная собственность существовала в сталинской России. Говорят о тотальном огосударствлении экономики при Сталине, но это еще один антисталинский миф. Как раз тогда-то и была возможность заниматься легальным и практически частным бизнесом! После войны активно действовали многочисленные артели и кустари-одиночки.

В 1950-е годы их насчитывалось 150 тысяч. А начало этому было положено еще в январе 1941-го, когда, как сообщает А. Балиев, «Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) предписали существенно ослабить госконтроль за экономикой промысловой кооперации, постановив: отменить централизованное планирование деятельности промысловой кооперации; планы работы артелей должны утверждаться только региональными исполкомами; продукция артелей остается в распоряжении региональных властей. При Совнаркоме РСФСР было создано управление промысловой кооперации. Межрайонные и городские союзы промысловой кооперации сохранялись, но их руководство должно было обязательно избираться. Предприятия на два года освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием… В послевоенные годы государство продолжило линию на комплексное стимулирование ПК…14 июля 1950 г. Совет Министров СССР упразднил управления промысловой кооперации при совминах союзных республик и управления при региональных администрациях. Предписывалось воссоздавать выборные руководящие структуры. Вместо госуправления промысловой кооперацией были созданы Центрпромсовет, советы в союзных и автономных республиках… Особенно наглядно политика поддержки ПК проявлялась в том, что кооперацию фактически стимулировали на соревнование с госотраслями по производству потребительской продукции, с госторговлей и сферой услуг. С этой целью с осени 1950-го началось укрупнение мелких промысловых артелей».

По сути, при Сталине создавалась особая модель, когда частное предпринимательство существует в формате общественной ассоциации. При этом промысловые кооперативы рационально дополняли государственную промышленность. Так, они использовали «отходы», которые оставались от работы крупных предприятий. Дальнейшее развитие промысловой кооперации привело бы и к росту частной инициативы, но только не в рыночно-анархическом формате. В СССР рождалась совершенно новая форма частного предпринимательства. Опять-таки, все завалил Хрущев — в 1956 году было принято постановление ЦК и Совмина о включении промысловой кооперации в государственные структуры. И ведь этого марксиста-догматика до сих пор считают реформатором и борцом с «бюрократическим сталинизмом»!

Но необходимо подчеркнуть еще раз — это можно сделать только в условиях сильного, самодержавного государства, стоящего над всеми общественными и бюрократическими структурами. Такое грандиозное преобразование под силу только национально-государственному социализму, которым и является социализм с русским лицом — правый социализм, социализм по Леонтьеву и Сталину.

«И, напротив, все попытки порыва в постиндустриальный социализм провалятся без сильной власти Главы Государства». Так, С. Черняховский в своей работе «Завтра социализма» рисует такой политический идеал: «…Основным политическим и представительным органом становятся профессиональные и корпоративные Советы специалистов, в своей единой системе обладающие безусловным приоритетом над исполнительными структурами, точнее — сами исполнительные структуры из особой ветви власти превращаются в рабочие органы представительных органов. Система организации представительной власти дополняется и ограничивается организацией форм прямой демократии, основанной на безусловном допуске всех граждан ко всему объему управленческой, политической, экономической и профессиональной информации и системе профессиональных, местных и общегосударственных референдумов через единую информационную национальную электронную сеть».

Эта конструкция выглядит очень красиво, но она сохраняет весь утопизм марксизма, предполагающего отмирание государственности. Без сильной единоличной власти, стоящей над группами, «социализм по Черняховскому» окажется приватизирован наиболее амбициозными и эгоистическими представителями общественных и профессиональных групп. Они неизбежно составят протоолигархию, которая использует прямую демократию в своих, корыстных целях.

Все это, конечно, не значит, что государственный социализм откажется от представительства и свобод. Ни в коем случае! Только речь пойдет уже о свободе и представительстве с постиндустриальной спецификой.

Заметим, что человеку ни к чему свобода смещать или назначать власть. Большинство все равно некомпетентно в политических вопросах, и в условиях «демократии» им манипулирует олигархия и нанятые ею политиканы.

Но любому человеку нужно защищать интересы своей профессиональной группы и своей территориальной общины. Вот именно от этих групп и необходимо формировать представительство на местном и общенациональном уровне, как это и было в эпоху традиции.

Причем в условиях постиндустриализма возможностей для такого корпоративного представительства станет гораздо больше. Ведь роль информации значительно усилится, следовательно, значительно повысится и вес мнения, высказываемого в представительствах и СМИ. Впрочем, можно ожидать, что последние две реальности в информационном обществе соединятся в одно целое. Ведь уже и сейчас у любой серьезной структуры есть свой сайт, то есть — СМИ. А завтра пресса как таковая исчезнет и каждое издание будет реальным предприятием.