– …туда, туда, пан Юзеф! Мазурка за мной.

Могло показаться, что при муженьке идет неприличное ухаживание. Тем более что все переместились уже на ковер, к бокалам и жареному поросенку, до которого и Юзеф, и Ленар были большие охотники. Тосты все с тем же подвохом:

– За нашу ясновельможную пани!

– За нашего петербургского благодетеля!

Оно бы ничего, оно бы и неплохо, но все равно противопоставление: местного дворянина – дворянину приезжему. Даже не очень-то зоркий штабс-капитан приметил:

– Сдается мне, нас так ничто и не объединило?..

Надо ответить капитану, а заодно и не очень-то ясновельможным панам:

– За наш общий народный дом, господа! Пора его под крышу подводить. Вот тут уж главное слово пани Олюшки.

– Пора! Где ж я буду мазурку танцевать?..

Примолкшие за поросенком гостейки начали чесать затылки. Танцевать-то куда бы ни шло, да ведь речь о деньгах шла… Поначалу, когда молодой петербургский помещик, после отъезда в Москву отца, занял весь большой и уютный дом, начались новоселья и непременные балы. Местные пани тщились затмить большой петербургский свет, о котором имели самое смутное представление. Думалось единое: побольше открыть сытую грудь да погуще вздеть на нее семейные бриллианты. Но пани Ольга являлась хоть и в столичных платьях, а бриллиантами особо не бряцала. Тогда ее на топот начали брать – особенно в мазурке-то! Иногда казалось: из недалекой Беловежской пущи стадо бодливых зубров и зубрих через рухнувшие границы принеслось; роскошный буковый паркет был все-таки послабее дубового, слишком откровенно покрякивал. Управитель Колноберже, разорившийся шляхтич и танцор отменный, перед хозяином посетовал:

– Полы не выдержат такого еженедельного топота. Я с каменщиками спускался в подвалы, там трещины поперечные пошли. Хотя дом, шановный Петр Аркадьевич, и не стар. При моем отце строился. С чего ему оседать?

– Может, неманские воды подходят?

– Не, Петр Аркадьевич. Прежний хозяин был не охоч до балов, все больше за карточным столом просиживал, должной крепости половым балкам не дал. Скоро ремонтировать…

– …или строить давно задуманный Народный дом, – подоспела в гостиную Ольга.

Он отослал тогда управителя, а сам уселся с советчицей на диван – и молча задумался…

Легко говорить: народный дом! Мазурка! Но все это далеко не просто… Народный дом был задуман как нечто среднее между дворянским клубом, местным театром и читальней для всех сословий. К слову говорилось, чтоб не отпугивать панов-соседей. Они не прочь покичиться своим клубом или библиотекой, но не очень-то жалуют разговоры о «всех сословиях». Тем более о крестьянстве. А предводитель чувствовал: одному ему не осилить; придется вытягивать денежки с господ-помещиков. Отсюда с веселым притопом и говорилось о мазурке или там котильоне. Женушкам ведь тоже надо покрасоваться в своих бриллиантах. Пожалуй, они-то и поднажмут на муженьков. Ольга в разговорах превращала народный дом в «дамский дом». Ни в Ковенской, ни в Вильнюсской, ни в Гродненской – нигде в соседних губерниях ничего подобного не было. Отец мысль подал, в очередной раз побывав в Ясной Поляне; с хозяином Львом Николаевичем они были на «ты» еще с Крымской войны – молодые и наивные тогда поручики. Теперь, встречаясь друг с другом, могли только вздыхать. У каждого была семья и своя Софья Алексеевна – хранительница семейного очага. Что уж говорить о скупейших женушках нынешних соседей, у которых в домах текли крыши, дочки не имели на приданое, а сыновья, по примеру отцов, и последнее в карты просиживали. Нет, начинать надо было не с народного дома…

С чего же?

Что грошики-хорошики дает. Истинно так.

Вот так и вышло: молодой, да ранний, предводитель ковенского дворянства подбросил местным полусонным сомам наживку: кооперацию. Опять же ни словом не оговорившись, что в нее войдут и крестьяне.

Чудную силу имеют незнакомые слова! Назови по-русски: складчина, назови по-белорусски: толока, да хоть и по-польски: маёнтность, союз маёнтко-хозяева, – ни черта бы не вышло! Ученое же слово польстило панам; вроде как в перекор саратовским или тульским дворянчикам. Да если еще объяснить: не гонять же лошадей в польскую Мазовщину или в немецкую Пруссию с каждым-то фунтом масла да мяса? С единых складов да единым обозом гораздо выгоднее. А выгоду здесь ценить умели. После нескольких удачных выходов за пределы своего уезда, да и своей губернии, соседи уже глубокомысленно повторяли:

– Да-а, кооперация…

– Все мясное и молочное даром пропадало… Разве наше брюхо все может вместить?

– Можливо, и вместит, паны-добродеи, да кунтуш куплять трэба? Кобете своей – шифон-газон?..

Что хорошо – расходы невелики. Наколи по ледоходу неманского льду, набей им полные ледники-подвалы – целое лето торговать будешь. На живые-то гроши!

Конечно, не сам же пан потащится с обозом и не штабс-капитан – слава богу, немало тут было разорившихся шляхтичей. Туда им и дорога. Дальняя! Денежная!

Сунулись было на новое дело местные евреи-перекупщики. Да им вовремя черту оседлости указали: куда вам, с вашими-то носами, соваться? Ведь и в другую сторону, к Петербургу да прочим голодным городишкам, ходкие дорожки проторили. Вскоре молодые да смышленые крестьянские сынки подключились. У них-то черты оседлости не было. А воровать еще не научились. Будут стараться? Будут. Смотрите, шановные панове, у них даже лучше получается, чем у голоштанных шляхтичей! На выгоду, на выгоду ковенский предводитель нажимал. Кто устоит против этого?

Еще, еще наживу.

Он вроде бы в крестьянские дела не вникал, помещикам-соседям наживку бросал. Многие ли из них могут содержать круглый год весь сельскохозяйственный инвентарь? Дорогой немецкий плуг не больше месяца в году пашет; сеялка-веялка и того меньше. Сам Бог велел – в складчину к более богатым соседям идти. Фанаберия фанаберией, а ведь в несколько раз дешевле. Да и не ржавеет под открытым небом дорогое заграничное железо. Так родилась мысль о постройке общего склада сельскохозяйственных орудий. Что плуги? Уже паровые молотилки в моду пошли, а цена, цена им!.. Только двое-трое из всего уезда и могли позволить себе такую роскошь. Не нужна и целая орда батраков; молотильня выпотрошит все зернышко за считаную неделю. А дальше куда ее?..