«Теперь всё понятно, — сообразил вдруг майор. — Ноллен наверняка подался домой». Стоило только Браму осознать это, как у него пропало желание даже пить кофе. «Мне только этого свинства и не хватало». Настроение у него совсем упало. Как-никак дезертировал денщик самого командира полка. Этак можно потерять Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами. Эсэсовский офицер, появившийся в части, не может этого не заметить.

А тут ещё эта Эльвира Май. Правда, ему пришлось пригрозить ей, так как она его, можно сказать, загнала в угол. Более того, она вообще хотела взять его в руки. И как быстро всем стало известно, что он в эту ночь сопровождал её на позиции! Но, видит бог, он нисколько не виноват, что её убили.

«Но ведь я и на самом деле хотел отделаться от неё, потому что она стояла на моём пути. Но я ли сделал ото в состоянии аффекта? Нужно будет проверить, все ли патроны целы в магазине моего пистолета…»

Майор ясно представил себе корреспондентку. Ярко светит луна. Эльвира угрожает ему.

«Интересно, какие шаги предпримет главный редактор, узнав о её гибели? Он же должен распечатать пакет, лежащий в её сейфе в редакции. И тогда все пальцем будут показывать на меня. И тогда прощай, моя милая родина!»

Манор вернулся к себе: ждали неотложные дела. Вчера генерал Круземарк приказал ему поинтересоваться обстановкой в строительной роте, а заодно арестовать Генгенбаха. Брам приехал к Зейдельбасту и обратил внимание на его солдат. Уголовников уже на расстоянии можно узнать по физиономиям. А как распознать политических? И неужели все они красные? Неужели все они настоящие коммунисты? А может, эти люди, попросту говоря, во что бы то ни стало хотели остаться в живых?

— Как дела с дезертирами? — сразу же спросил майор у ротного.

— Пока ещё не пойманы.

— Что говорят ротные доносчики?

— По их данным получается, что рядовой Генгенбах содействовал дезертирам.

— Он разжалованный офицер?

— Так точно, господин майор.

— Либо он сам стукач, либо кое-кто хочет подгадить нашим «старичкам». Что вы думаете по этому поводу, Зейдельбаст?

Кровожадный ротный чувствовал, что ему не следует возражать, и потому полностью согласился с майором, хотя и заметил:

— По-видимому, они хотели отыграться на Генгенбахе.

— Я тоже такого мнения, — проговорил Брам, мысли которого по-прежнему были прикованы к Эльвире Май, Урсуле и Ноллену, который пытается перейти линию фронта, лишь бы увидеть своих родителей. — Оставьте в покое Генгенбаха и займитесь лучше другими.

— Слушаюсь, господин майор!

Брам поправил орден, висевший у него на шее.

— Только не задавайте мне вопросов о том, как следует писать доклад, понятно?

— Слушаюсь, господин майор.

Вспомнив о приказании генерала Круземарка лично доложить ему о ЧП, майор сел в машину и поехал в Шлейден.

Урсулу Хальваг мучили сомнения. После двадцать шестого ноября Сепп только два раза позвонил ей по телефону, А однажды администратор из гостиницы, встретив Урсулу, сказал ей:

— А вы ещё не слышали последнюю новость? Эльвиру Май нашли застреленной. Ужасно, не правда ли? Представляете себе, такая молодая и…

Урсула остолбенела, услышав это.

— Могу сказать вам, но это должно остаться между нами… — Нос Корна, красный, как у всех алкоголиков, горел огнём. — У неё что-то было с майором.

Урсула с трудом добралась до своей комнаты.

«Эльвира, которая не хотела склонить свою гордую голову ни перед кем, убита, — думала Урсула. — Сепп говорил, что он должен показать корреспондентке передний край. Но что у него могло с ней быть? И не потому ли он больше не показывается мне? Нет ли тут какой связи с её смертью?» Урсула гнала от себя подозрения, но они не переставали мучить её.

И вдруг она услышала в коридоре голос Брама. Сердце Урсулы забилось быстрее.

— Подробности? Я никаких подробностей не слышал. Санитары принесли труп от разведчиков и положили его в часовне.

По голосу Урсула узнала Корна.

— Установлено, когда это произошло?

— Нет. После того как вы третьего расстались с ней, её больше никто не видел. Неужели вы, господин майор, не могли довести девушку до дома? — В голосе администратора слышался упрёк.

Урсула, стоявшая за дверью своей комнаты, схватилась за грудь.

— Она почему-то захотела идти одна.

— Это среди ночи-то?

— Вы же знаете, какими упрямыми бывают иногда женщины, господин Корп! — Майор повысил голос.