Хэллоран с грохотом накрыл стол для чая.

— Девочке хорошо здесь, — произнес он, не делая ни малейшей попытки притворяться, что он не подслушал весь разговор до последнего слова.

— Убирайся, — приказала ему Сандра.

С неприязненным выражением на лице он остался на месте, пока сама Гизелла не сказала ему:

— Больше ничего не потребуется, Патрик.

— Почему ты от него не избавишься? — спросила Сандра у матери, не заботясь, слышит ее старик или нет.

— Он поступил ко мне, когда ты была еще младенцем.

— Разве это не подходящий повод, — сказала Сандра, не ожидая ответа. — Нам нужно поговорить еще кое о чем. — Сандра собралась с духом; ей очень не хотелось поднимать этот вопрос. — Тебе следует чаще бывать в обществе, встречаться с людьми, надо, чтобы твое имя появлялось в прессе. Пока ты играла роль любящей бабушки, образ, символизирующий нашу компанию, постепенно исчезал.

— Тебе не кажется, что твое имя появляется в прессе так часто, что этого хватает на нас двоих? — шутливо спросила Гизелла.

— Символом компании являешься ты, и мы обе это знаем. Чтобы поддержать престиж компании, твое имя и твоя фотография должны снова появляться в сообщениях о жизни международного сообщества.

— Мне показалось, что для этой цели появилась Камилла.

Сандра зарделась. Идея вспомогательного символа компании в лице Камиллы Пэйс — женского образа фирмы Гизеллы Дюран, пришла в голову именно Сандре, и на осуществление этой идеи было потрачено немало средств.

— Камиллы недостаточно.

— И поэтому в качестве наказания за мою правоту ты намерена забрать у меня Лили.

— Право же, мама, дело обстоит совсем не так. Я хочу сделать лучше для Лили. Она уже не грудной ребенок.

Гизелла покачала головой.

— Она не такая, как ты, Сандра. Она застенчива. Ей нужно...

— Ей нужно повзрослеть. И эта часть вопроса решена. А теперь я хочу, чтобы ты поразмыслила над тем, что я сказала. Анри Лод сейчас занят переоборудованием твоей квартиры в Париже. Ты могла бы использовать ее как свою европейскую базу. Джесси сказала мне, что у тебя просрочен паспорт. Она занимается этим.

— Право же, Сандра, это совсем не то, что я хотела бы делать.

— Войдешь во вкус, — сказала Сандра, а ее мысли уже были заняты сотней других вопросов, которые ей предстояло решить на этой неделе. — Это пойдет на пользу «Косметической продукции Гизеллы Дюран». Вот что важнее всего.

* * *

Если бы хозяйка не отослала его из комнаты, у Хэллорана нашлось бы еще многое, что сказать. Бедная маленькая Лили. Такое хорошее, спокойное дитя, и все-таки ее мать, не задумываясь, собирается сплавить ее в интернат. Он знал: хозяйка не сможет остановить ее, потому что Сандра имеет решающее слово, как мать ребенка. А Брайан Ролингс? Этот слюнтяй даже никогда не удосужился посмотреть на собственную дочь, насколько было известно Хэллорану. Хотя нельзя сказать, что Хэллорану хотелось увидеть, как он снова увивается вокруг хозяйки.

Вот если бы речь шла о его внучатом племяннике Фрэнсисе, то этому ребенку было бы самое место в интернате, размышлял Хэллоран. Сыну Дорин было теперь восемнадцать лет, но с тех пор, как он начал ходить, он попадал из одной неприятности в другую, и чем дальше, тем хуже. Киф давно уже махнул рукой на мальчишку. Шейла не позволяла ему наказывать внука, пока тот был маленький, а теперь он был для этого слишком велик. Корень зла был в ней, а не во Фрэнсисе. Она считала своего внука непонятым и безгрешным, и даже посещения ее дома представителями властей по делам несовершеннолетних не могли изменить ее мнение. При мысли о Шейле брови его нахмурились. Он с радостью не пошел бы к ним сегодня вечером, но, если он не появится на Бруклин Хайтс, она будет звонить сюда.

Хэллоран подождал, пока уйдет эта противная сучка, и вернулся в комнату узнать, не нужно ли чего хозяйке. Он увидел, что она все еще сидит на диване в гостиной.

— Не принести ли вам чего-нибудь, хозяйка? — спросил он, зная, что малая толика крепкого виски ей бы не помешала.

— Нет, спасибо, — сказала она и взглянула на часы. — Патрик! Ты давно должен был уйти. Твоя семья будет считать меня погонщиком рабов. — И от того, что она так внимательна к нему, он почувствовал себя совсем плохо.

* * *

— А где Киф? — спросил Хэллоран, когда Шейла потащила его в спальню.

— Пьянствует где-нибудь и, поверь мне, совсем не думает ни обо мне, ни о тебе.

— А Фрэнсис? Тебе известно, где он сейчас?

— Выкинь их из головы!

— Мне это не так легко, как тебе.

— Может, это повернет твои мысли в правильном направлении? — Она положила его руку себе на грудь.

Тут раздался такой громкий стук в дверь, словно настал Судный день, и они оторвались друг от друга.