– Я присмотрю за Юрком, – сказал Яненко, – может, оно и к лучшему, что в Киев уедет учиться, не будет тут мозолить глаза Выговскому, а то мало ли что…

– Пожалуй, я сам поеду с ним в эту академию, – задумался Брюховецкий, – ты, дядько Павло, как киевский полковник не можешь при нем все время неотлучно находиться. А вот мне покойный гетман наказывал не спускать с сына глаз, пока в возраст не войдет. Я с ним поеду, а то от Выговского можно всего ожидать.

Дорошенко, самый младший среди них, женатый на дочери Яненко-Хмельницкого, красивой, но немного легкомысленной Оксане, большей частью молчал, только подливая вино в кубки старшим товарищам.

– Ну, значит, на том и порешили, – подвел итог беседы Золотаренко, – сейчас нам надо как никогда раньше крепко держаться друг друга. У кого появятся какие новости, сразу сообщайте.

– Ходят слухи, – перед тем, как попрощаться, сказал Дорошенко, – что чернь намерена созвать черную раду на Масловом Броде.

– Об том и я слыхал, – согласился Золотаренко, – но думаю, нам все же сейчас нужно поддержать Выговского. Скорее всего, с ним попробует потягаться Пушкарь. Но Выговский в целом предсказуем, он будет продолжать дело Богдана. У них с покойным гетманом были общие взгляды на будущее Войска Запорожского, оба стремились создать на казацких территориях независимое удельное княжество по типу Прусского курфюрства. И Выговский мысли об этом не оставил. А вот Пушкарь – тот ярый сторонник Москвы, на его стороне не только казацкая чернь, но и голота. Выберут Пушкаря гетманом – завтра у нас во всех городах царские воеводы объявятся…

…О брожении в казацкой среде верные люди докладывали вновь избранному гетману, и он в раздражении кусал ус, постепенно убеждаясь, что положение его становится все более шатким.

– Черную раду на Масловом ставе, – говорил он двум своим ближайшим советникам Гуляницкому и Ковалевскому, – допустить никак нельзя. Там всем будут заправлять Пушкарь да запорожцы и чернь поступит так, как они скажут.

Действительно идею созыва черной рады поддержал и возвратившийся из Запорожья Пушкарь, который с негодованием заявлял, что Выговский лукавит, говоря о том, что покойный Богдан оставил его советником при Юрии. На самом деле вторым советником гетман оставил именно Пушкаря. Полтавский полковник обвинял нового гетмана в том, что тот не сообщил ему и запорожским атаманам о созыве 27 августа рады и ее решения, таким образом, нелегитимны.

В такой ситуации возникали серьезные основания сомневаться, что кандидатура Выговского будет поддержана Москвой, о чем ему прямо заявил стольник Кикин, прибывший в Чигирин вместе с Тетерей.

– Тут надо действовать тоньше, хитрее, – советовал стольник, – в Москве у тебя сторонников много, но требуется соблюсти букву закона, чтобы не допустить рокоша.

Выговский и сам знал, что политика царского правительства относительно Малороссии еще при жизни Богдана Хмельницкого характеризовалась осторожностью в отношениях с казаками. Царь многое прощал Хмельницкому ввиду его прежних заслуг и старался без нужды не вмешиваться в состояние малороссийских дел, в целом доверяя казацкому вождю. Однако рассчитывать на то, что такая же политика будет выдерживаться и в отношении нового гетмана, избрание которого вряд ли можно признать полностью легитимным, было трудно.

В то же время, в пользу Выговского сыграло то обстоятельство, что одновременно с Хмельницким умер и киевский митрополит Сильвестр Косов. Церковь была занята его похоронами и избранием нового предстоятеля, а поэтому не вмешивалась в дела Войска Запорожского. Со своей стороны Выговский также не оказывал никакого влияния на процесс выборов церковного владыки.

Иван Евстафьевич, получив гетманскую булаву, вольно или невольно должен был определиться и в стратегических планах относительно будущего Малороссии. Собственно выбор был не велик: либо следовать политике Хмельницкого и скрепя сердце, сохранять верность Москве, либо же вновь войти в состав Речи Посполитой. Сам гетман, являясь польским шляхтичем, безусловно, предпочел бы союз с Речью Посполитой, да и сторонников у него в этом вопросе среди казацкой старшины было немало. Однако, трезво оценивая геополитическую ситуацию, он понимал, что в то время это было бы вряд ли возможно. Растерзанная бесконечными войнами с казаками, Швецией, Россией, рокошем маршала Любомирского польская держава только начала подниматься из руин и рассчитывать на нее, как на надежного союзника в ближайшие год – два не приходилось.

Существовал и третий вариант: привлечь на свою сторону крымского хана, как в свое время поступил Хмельницкий, и, опираясь на поддержку татар, выйти из московского подданства, создав собственное независимое государство. Однако действовать следовало очень осторожно, поэтому Выговский в качестве первого шага, сразу после своего избрания, вошел с крымским ханом в тайные сношения, целью которых являлось привлечение татар к себе на помощь в борьбе со своими противниками. В то же время, его сторонник полковник Григорий Лесницкий распространял среди казаков своего миргородского полка слухи, будто царь назначает в города своих воевод, а реестр будет сокращен до 10 000 человек. При этом Лесницкий призывал своих казаков перейти в подданство к крымскому хану. Однако, сотники и атаманы не поддержали его. Лесницкому пришлось пойти на попятную, объяснив, что его не так поняли.

Для Выговского стало понятно, что идея союза с татарами не находит поддержки в казацкой среде и поэтому до поры планы выхода из московского подданства следует отложить. Прежде следовало попытаться укрепить свое положение у старшины и казаков, а также подтвердить легитимность своего избрания на гетманский пост.

Глава пятая

Хотя Выговский и достиг желанной цели, заполучив гетманскую булаву, однако триумф его был и не полным, и не окончательным. Вернувшийся из Запорожья Пушкарь повел открытую агитацию за пересмотр решения последней рады. «В Чигирине рада была неполной и надобно собрать другую», – требовал полтавский полковник. Внезапно против избрания Выговского выступил и Лесницкий, настаивая на созыве новой рады. Вероятно, в создавшейся ситуации он рассчитывал, что могут гетманом избрать и его, учитывая былые заслуги. Казацкая чернь требовала созыва рады на Масловом Броде с участием всего Войска Запорожского.