На этом и закончилась, по существу, его политическая карьера при Екатерине II. В течение 15 лет он выполнял различные дипломатические поручения, являясь представителем России в Европе. Находясь в гуще политической жизни европейских стран, с большим знанием дела сообщая о ней в своих донесениях в Россию, Румянцев скоро почувствовал разочарование и обиду за недостаточную, на его взгляд, оценку своей деятельности. «Мне 30 лет минуло, — писал он графу А. Р. Воронцову в 1784 г., — и когда в эти лета сын фельдмаршала Румянцева с трудом добился быть во Франкфурте министром, ни лент, ни чинов не получает, знать собственные силы в нем слабы и неспособность его известна» [10] . Впрочем, все это не мешало ему быть активным исполнителем внешнеполитической концепции Екатерины II. Румянцев поддерживал тесный контакт с обосновавшейся в Кобленце после французской революции 1789 г. французской аристократической эмиграцией. Во время войны Австрии и Пруссии против революционной Франции он сопровождал отряд французских эмигрантов, отступал вместе с ним, а после казни Людовика XVI представлял Россию при дворе графа Прованского, объявленного роялистами регентом малолетнего Людовика XVII.

В 1795 г. Румянцев возвратился в Россию, решив покончить с дипломатической карьерой. Он получил почетное звание сенатора и стал членом нескольких правительственных комитетов по экономическим вопросам.

Вступление в 1796 г. на русский престол Павла I изменило положение бывшего дипломата. В глазах Павла I граф был одним из гонимых при Екатерине II, а это для императора, не любившего свою мать, было хорошей рекомендацией. Румянцев становится гофмейстером и одним из директоров Вспомогательного дворянского банка. А через год император неожиданно для многих посылает его в «чужие края», что, по понятиям того времени, означало опалу [11] . И снова Румянцев имел основание сетовать на свою судьбу.

С приходом к власти Александра I фортуна наконец-то улыбнулась ему. Вернувшегося в 1801 г. в Россию Румянцева ожидала должность «главного директора водяных коммуникаций и экспедиции об устройстве в России дорог», а через год — назначение еще и на пост министра коммерции. С именем Румянцева Александр I в пору своего заигрывания с либерализмом связывал определенные надежды. «Человек большого ума и с большими познаниями», по свидетельству австрийского посла Ф. Стадиона, во время пребывания за границей познакомившийся с английской, немецкой, французской экономической и исторической литературой, с деятелями европейской науки и культуры, Румянцев выступал за преодоление экономической отсталости России. Он вынашивал разнообразные планы создания в стране собственной промышленности, ограждения русских товаров от конкуренции на мировом рынке, широких торговых связей, прежде всего с Северо-Американскими Соединенными Штатами и странами Востока, открытия и освоения северных и восточных районов России. Румянцев находился под влиянием учения английского экономиста А. Смита, которое в это время совпало с классовыми интересами русского дворянства, стремившегося к усилению экспорта сельскохозяйственных товаров и к ограничению их импорта.

На посту министра коммерции Румянцев предпринял целый ряд мер, направленных на выдвижение России в число ведущих стран мира. Под его руководством началась разработка нового таможенного тарифа, предусматривавшего, в частности, свободу вывоза и ограничение ввоза хлеба; проводились работы по улучшению судоходства по Бугу, Дону, Западной Двине, строительству Березинского, Ивановского, Мариинского, Свирского и других каналов. При его поддержке были осуществлены первая русская кругосветная экспедиция и другие географические изыскания. По инициативе Румянцева в Петербурге начали выходить «Коммерческие ведомости» и «Виды государственной внешней торговли», содержавшие подробные сведения о внутренней и внешней торговле страны.

Широкие планы экономических преобразований, которые вынашивал Румянцев, были проникнуты искренним стремлением укрепить экономику страны. Но в своих взглядах и действиях министр коммерции следовал интересам прежде всего той части крепостников, которая лишь пыталась совместить с условиями крепостнической системы более современные методы ведения хозяйства. «Благоденствие» государства для графа было связано только с подновлением экономики, основанной на крепостном труде, с помощью совершенствования бюджета, денежного обращения, развития транзита. Сам он, имея немалые доходы от своих многочисленных имений, был крупным землевладельцем и одним из богатейших людей России.

Примирить крепостничество с объективным ходом экономического развития России, требовавшим коренной ломки бесконечно отсталых методов хозяйствования, Румянцев пытался при помощи отдельных ограниченных нововведений: культивирования новых сортов ржи, ячменя, пшеницы, расширения посевов технических культур, разведения новых пород скота, учреждения ланкастерских школ. Наследованные графом от отца Кучук-Кайнарджийское и Кагульское имения, садовые и парковые хозяйства в Гомеле, Крыму, Подмосковье, винокуренный, стекольный, гончарный, кирпичный заводы, фабрики по производству бумаги, сукна, сыра были организованы по английскому образцу, оснащены современным техническим оборудованием. Румянцев стал одним из основателей и финансистов Никитского ботанического сада, щедро жертвовал средства в Вольное экономическое общество на выведение новых сортов сельскохозяйственных культур и создание более совершенной сельскохозяйственной техники. Многие из его нововведений имели положительные последствия. С его именем, в частности, связано распространение в России овец-мериносов, посадок пробкового дуба, грецкого ореха.

Просвещенный государственный деятель, человек, которому были чужды наиболее отвратительные проявления помещичьего произвола, Румянцев в главном — в отношении к самодержавию и крепостничеству — выступал с позиций крупного землевладельца. И поэтому нет ничего странного в том, что будущий покровитель наук, отстаивавший в жарких спорах с идеологом самодержавия, официальным историографом Н. М. Карамзиным «либеральные идеи», в 1805 г., например, подал в Сенат свое мнение об усовершенствовании рекрутского набора, в котором совершенно серьезно обосновывается необходимость замены двадцатипятилетнего срока воинской службы двадцатилетним лишь только потому, что в первом случае «человек соделывается к службе уже не совсем способным, но в общежитии, однакож, может быть еще полезным» [12] .

Довольно скоро Румянцев смог убедиться в том, что даже крайне осторожные попытки экономических и финансовых реформ, в разработке которых он принимал участие, ни к чему не привели. Постоянные войны, нарастающий кризис крепостничества, расточительность дворянства препятствовали существенному улучшению экономики и финансов России первых десяти лет XIX в.

Черты либерализма в мировоззрении Румянцева, обширные знания выделяли его среди высших кругов русского общества, склонных к религиозной экзальтации и мистицизму. Законопроекты, «мнения», «записки» Румянцева, поданные в Сенат и лично императору, снискали ему определенный авторитет.