— О чем задумался? — пихнула меня в бок ведьмочка, почувствовавшая, что ею перестали любоваться и восхищаться, и поспешившая исправить сей недочет.

— О твоих очаровательных плечиках... — Даже и не глядя на нее, продолжая перемалывать в голове разные мысли, автоматически ответил я. Миа поглядела на меня, сердито надув губки, но почти сразу посчитала, что ответ засчитывается за проявление интереса к ее персоне и еще на пару минут оставила меня в покое.

Продолжил думать я и о том, что мне несказанно повезло. Попасть в сказочный мир и наполнить серую жизнь яркими (подчистую алыми) красками приключений, я не считаю за везение (с кем не бывает!), а вот попасть в недружелюбную обстановку, где враги могут спалить тебя взглядом, будь ты хоть трижды дан по карате, будучи отчего—то мега сильным волшебником, да еще и не просто "потенциальным", а самым что ни на есть настоящим — что если не фарт?! Ведь даже и учиться этой магии, если по правде говорить, то и не пришлось. Да к тому же я вообще местный наполовину император, наполовину божество... даже еще не осознал, за кого меня принимают. То есть я добился всего того, что предположительный человек, попавший в другой мир, должен достигнуть, лишь завершив не одну сотню приключений. Вот это действительно я считаю везением!

Если так разобраться, что проще: стать волшебником и заиметь в распоряжение империю, или разрешить конфликт двух деревень, которые к тому же в данное время находятся в состоянии перемирия и ни одна из сторон этого перемирия разрывать не желает? Я не могу ответить на этот вопрос. Зависит от ситуации. Вот если бы надо было захватить этот мир, то, как порядочный злодей, я бы справился с этим довольно легко, вот только править потом некем стало бы, но это мелочи. Стать магом кажется делом довольно сложным. А в деле примирения двух сторон тоже не вижу проблем. Ведь даже я придумал план, что позволит им прекратить вражду! Может, конечно, план и никудышный, но кто осудит?!! Я же вообще и не для себя это делаю, а для людей, которые мне вовсе никто. Да я сама бескорыстность! Приятно так думать...

— Вроде мы на месте, — поделился соображениями Харимон, отвлекая меня от пустых размышлений.

— Только где искать лесного провидца? — резонно заявил Владик, оглядываясь по сторонам.

Мы все приступили к осмотру того участка леса, в который нас отправили миролюбивые друиды. Не знаю как другие, но для меня окружающий лес похож на тот, что мы проходили и час, и два часа назад... но раз первосвященник сказал, что это место назвали ему друиды, то, скорее всего так и есть. Они же ориентируются в пространстве, как—никак...

— У кого какие идеи? — спросил я команду, когда все поняли, что прямо на этом самом месте никакого провидца, да вообще никакого человека или жилища нет.

— Разделимся и поищем?

— Не слишком хорошая мысль, — поспешил пресечь я идею, боясь остаться одному в лесу и потеряться. — Безопаснее всем вместе.

Если кто и понял, чего я опасаюсь на самом деле, то все равно промолчали; и не стали напоминать, что некоторые члены отряда и в одиночку способны внушить опасений другим больше, чем любые возможные враги: спасибо им за это огромное.

— Еще мысли есть? — вновь поинтересовался я, и в ответ сразу зачирикала синичка.

— Можешь привести нас к лесному провидцу? — спросил я своего оперенного, но такого сообразительного спутника.

Ничего не ответив (чириканье я уже почти воспринимал, за полноценную речь, только на иностранном языке, которого я пока не знаю), синичка спорхнула с головы. Я скомандовал отряду не отставать и следить за перемещениями птицы, и приготовился бежать следом, как вдруг, после столь скоротечного полета (она пролетела что—то около восьми метров) синичка приземлилась на старый трухлявый пень. Видимо я переоценил ее способности понимать мою речь... или нет?!

— Что за?.. — только и мог я сказать, когда подошел ближе и рассмотрел насест птицы.

— Похоже на старуху... — поддержала меня Миа, со мной вместе поражаясь увиденному. Все прочие члены отряда также удивлены.

— Значит это и есть лесной провидец? — не смог скрыть любопытства, пытающийся казаться невозмутимым (и лучшим телохранителем, чем Восьмой) Рин.

— А это дерево или человек? — Владик задал вопрос, который волновал и меня.

— Сейчас проясним, — взяв себя в руки и напустив такой вид, который, по моему мнению, должен соответствовать настоящему лидеру, я решил обратиться к дереву похожему на скорченную маленькую старушку. — Здравствуйте, уважаемая. Ответьте, пожалуйста, на вопрос. Являетесь ли вы лесным провидцем, к которому направили нас друиды?

Вначале ничего не происходило и я даже начал думать, что либо мой вопрос недостоин ответа, либо это вовсе не провидец, а простой пень, как раздался тихий скрип, показавшийся мне громовым — так уж я насторожен был в этот момент. Лицо старушки повернулось ко мне. Поднялись веки и перед нами сверкнули глаза провидца — два не ограненных самоцвета. Эти пронзительно ясные и ясно пронзительные очи казались абсолютно неподходящим элементом на фоне всего остального старушечьи дряхлого тела. Должно быть, также несуразно смотрятся и многомиллионные украшения на сморщенной груди какой—нибудь древней герцогини, когда та одевает их на прием, ожидая, что произведение искусства вернет ей хотя бы часть прежней красоты. Но сейчас у меня другой случай, и украшение визуально, таки вернуло молодость всему остальному. Глядя в эти глаза, почему то казалось, что они могут принадлежать лишь красивейшему из волшебных созданий всего мира. Я борол этот взгляд, что так и пытался пронзить меня, словно шпагой и выведать все мои секреты, о существовании которых я даже не подозревал. И мне это удалось. Давление ясных очей старушки стало слабеть, пока совсем не прекратилось.

— Было жутко, — произнес впечатлительный Владик, не переставая перекидывать взгляд с меня на провидца.

— Соглашусь, — ситуация проняла даже всего повидавшую ведьму. — У тебя глаза так и загорелись огнем... я подумала, что сожжешь весь лес таким взглядом.

— Феникс—на—Хье, отмеченный богом, воистину могуч! — поддержал Харимон.

Вот же люди! Удивляются, что у меня глаза зажглись. А вот когда я огромным булыжником, что поднять никому не под силу (кроме, пожалуй, старины Ринальдо) вбивал громадный столб в землю: не удивлялись — ведь так и должно быть!