Часть традиционных правящих классов пытается сохранить связь с обществом. Но даже в этом случае «периферийные» элиты подводит неопределенность статуса. Формально все равны, значимы только деньги. На практике же существуют еще и культурные барьеры. Чем больше правящий класс укоренен в собственном обществе (и, соответственно, чем более он «легитимен»), тем меньше его шансы преодолеть культурный барьер, войдя в транснациональное сообщество. Но бунт против этого сообщества означает неминуемую катастрофу: опереться на «свои» массы против «чужих» эксплуататоров – значит поступиться весомой частью власти и привилегий. Бороться «на два фронта» – значит рано или поздно потерпеть поражение (подобно Слободану Милошевичу и другим «национальным лидерам», рискнувшим поссориться с Западом). Власть в такой ситуации удается удерживать лишь за счет жесткого полицейского контроля, постоянных репрессий. Но эти репрессии дискредитируют режим, еще больше сужают его социальную базу, а главное, дают оправдание Западу. Наказание ослушавшихся начальников превращается в «борьбу за демократию».

Дилемма «периферийных элит» – как в русской сказке: направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – голову сложишь. Полная культурная интеграция означает и полную потерю легитимности в собственном обществе. Сохранение культурной связи с родной страной означает ограничение возможности транснациональной интеграции.

Фрустрированные принцы обращаются к массам, становясь лидерами маргиналов. Их призывы бывают услышаны. В обществе, обреченном на нищету, тот, кто говорит о несправедливости, всегда находит аудиторию. Его слушатели – не только беднота, лишенная будущего, но и часть среднего класса, лишенная достоинства. Но связь между подобными вождями и их сторонниками не основана на общем социальном интересе, а потому непрочна.

Это единство в ненависти, лишенное не только позитивной программы, но и обращенного в будущее идеала. Оттого исламизм, ностальгия по Советскому Союзу или национализм могут стать объединяющими лозунгами, но не помогут выработать стратегию победы.

Часть правящего класса, пострадавшая от неолиберальной глобализации, продолжает поиск «объединяющей идеи». Суть этой идеи, как бы она ни формулировалась, всегда – в подчинении массы «своим» элитам. Это подчинение должно быть обосновано неким «общим делом», «общими ценностями». Чем более иллюзорна подобная связь, тем более она идеологически привлекательна. Другое дело, что обосновать подчинение «своим» можно только через противостояние «чужим».

Дилеммы среднего класса за пределами Запада во многом похожи на дилеммы элит. Но у него есть иные способы и возможности для разрешения этих противоречий. Вместо того чтобы искать виноватого в своих бедах, он может попытаться изменить общество.

Элиты не могут себе этого позволить. Они консервативны, ибо порождены именно этой системой. Изменить общество для них означало бы полностью или частично экспроприировать самих себя.

Средний класс является куда более массовым даже на периферии системы. Он гораздо более объединен в глобальное сообщество. Он способен к сотрудничеству с рабочим движением.

У него огромный творческий потенциал. Он может подхватывать идеи, бросаемые сверху, но может вырабатывать и собственные. Он может, наконец, воспринять и переосмыслить марксистские и левые традиции.

Маргиналы пойдут за идеями, которые берут верх в обществе. Такова их природа: чем более противоречиво и зависимо их положение, чем менее они способны сформулировать собственный интерес, тем более они восприимчивы к идеям, «витающим в воздухе».

Это могут быть идеи революции, социального прогресса, освобождения.

Это может быть бегство от свободы, фашизм, религиозный экстремизм.

Средний класс имеет шанс выбирать. Он мечется между соблазнами реакции и мечтой революции.

Нужно, чтобы левые идеи взяли верх. И дело, по большому счету, уже не в левых. Речь идет даже не о том, возможен ли мир, отличающийся от нынешнего. Вопрос стоит куда жестче: будет ли через пятьдесят лет существовать мир вообще. Ибо победа реакционной альтернативы в мире, начиненном средствами уничтожения, означает катастрофу, по сравнению с которой Вторая мировая война может показаться легким недомоганием.

Социальный прогресс – ЕДИНСТВЕННОЕ лекарство против фундаментализма и национализма.

Искусство политики – в координации и объединении сил. Левые должны найти способ политического объединения рабочего движения и среднего класса. У них нет иного пути, кроме как соединить усилия, предпринимаемые в странах «центра» и на «периферии» современной мировой системы. В более угнетенных обществах закономерно развиваются и более радикальные настроения. Распространяясь на страны периферии, движение неизбежно будет становиться более жестким. Но сопротивление будет эффективным лишь в той мере, в какой оно останется глобальным.

Необходимы общие принципы, не дающие движению распасться на множество мелких групп. Грамши говорил в таких случаях о «гегемонии». Социалистические идеи возвращаются в общественную дискуссию, но им надлежит обрести конкретность политических программ, опирающихся на конкретные интересы.

Изменить общество – значит сделать жизнь одновременно более благополучной для большинства и более достойной. Борьба за возвращение человеческого достоинства отверженным неолиберализма может оказаться даже значимее борьбы с бедностью. Принцип демократии участия должен быть противопоставлен власти олигархии, гримирующейся под народное представительство. Необходимо четко заявить: левые выступают не за то, чтобы увеличить вмешательство государства в экономику, а за то, чтобы отдать экономическую власть в руки самого общества. И ради этого необходимо радикально преобразовать государство.