— Иди домой и сиди там! — оборвал его на полуслове полицейский.

Затем он привычным движением положил зажигалку Дарелла себе в карман, развернулся и, поскрипывая новыми ботинками по холодной брусчатой мостовой, двинулся в сторону. Дарелл не стал требовать зажигалку назад, а, медленно с облегчением выдохнув, последовал за ним. На углу квартала они разошлись в разные стороны.

Дом на площади Тица, 14 был пятиэтажным, с овальными балюстрадами балконов, резными оконными проемами и массивными входными дверями. Сама же площадь представляла собой лишь небольшое расширение узенькой улицы, уходящей вверх до Кестл Хилл и вниз к Дунаю. Над рекой курились трубы заводов острова Чепель — крупного промышленного района. Хорошо просматривались и мосты через Дунай, на которых не так давно происходили кровопролитные столкновения. Вдоль улицы дул холодный восточный ветер.

В вестибюле дома на почтовом ящике, в котором не было видно ни одного письма, он отыскал имя Марии Стрижук. Номер ее квартиры был 4-А. Не теряя времени, Дарелл быстро поднялся по темной лестнице на четвертый этаж. Дом был тих, на лестнице никто не повстречался.

Дверь в квартиру номер 4-А оказалась запертой. Он постучался и прислушался. Не услышав ответа, Дарелл постучал сильнее. Но и на этот раз на лестничную площадку, чьи некогда красивые стены теперь были в сплошных грязных разводах и щербинах, никто не вышел. Воздух здесь был холодный и сырой. Пришлось постучать еще более настойчиво.

— Мария, открой! — негромко произнес он.

С той стороны послышались медленные, нерешительные шаги. Затем раздался металлический стук отпираемого замка и дверь чуть-чуть приоткрылась. На мгновение он увидел лицо женщины, на глазах побледневшее от страха при виде его высокой широкоплечей фигуры. Дарелл с силой надавил рукой на дверь, готовую вот-вот закрыться, и протиснулся внутрь. Женщина отлетела в глубь коридора, негромко вскрикнув от ужаса. Моментально захлопнув за собой дверь, Дарелл сказал:

— Не пугайся, я не из полиции. Я твой друг!

Отпрянув от него, женщина сдавленным голосом произнесла:

— У меня нет друзей…

— И тем не менее, я твой друг. Я не причиню тебе никакого вреда! — Видя, как нервно и учащенно вздымается ее грудь, он вдруг произнес по-английски: — У меня есть новости о твоем брате, Андре.

То, что он сейчас говорил, было жестоко и бессердечно, но этого требовала ситуация. Мария была стройной, темноволосой женщиной лет тридцати пяти. Когда-то она, наверное, была очень красивой. До сих пор некоторые черты ее лица сохраняли привлекательность. Сейчас в ее больших карих глазах сверкнули искорки надежды, хотя рот был по-прежнему перекошен от внезапного страха. На ней был серый фланелевый халат, будто она только поднялась с постели. Мария все пыталась потуже запахнуть его полы. Постепенно на смену робкой надежде в ее глазах пришла неприкрытая подозрительность. Женщина ровным голосом произнесла по-венгерски:

— Не над, о меня дурить! Мой брат Андре был не так давно убит здесь, в Будапеште. Он похоронен со всеми другими в общей могиле.

— Но ведь это совсем не так, Мария! — спокойно сказал ей Дарелл. — Не нужно меня бояться. Я пришел к тебе лишь потому, что я чужой в этом городе и мне нужна помощь. Ты здесь единственная, к кому я могу обратиться.

— Убирайся! — сквозь зубы проговорила Мария. — Убирайся сейчас же, или я позову полицию!

Тогда Дарелл снова сказал по-английски:

— Несколько дней назад в Соединенных Штатах Андре погиб. Его убили…

Глаза ее широко распахнулись и остекленели. Она подняла обе руки, пытаясь зажать вдруг задрожавшие губы. Ноги подкосились, и она, медленно съехав по стене, присела на корточки. Ее тонкое гибкое тело как в забытьи стало медленно раскачиваться из стороны в сторону.

Оставив ее одну, Дарелл прошел в комнату и посмотрел в окно. Внизу, в переливающихся лучах зимнего солнца, площадь Тица была тихой и мирной. Он не заметил ничего подозрительного.

Квартира Марии была неважно обставлена. Здесь сохранились некоторые остатки былой роскоши, но в таком же плачевном состоянии, как и весь дом. Радиаторы парового отопления под окнами оказались совершенно холодными. Дарелл заглянул в дверь направо, там располагалась небольшая кухня. Другая дверь вела в аккуратную, слегка затемненную спальню. Он прошел через нее и заглянул в ванную комнату. Там на веревке сушились хлопчатобумажные чулки. Открыв еще какую-то дверь, Дарелл обнаружил за ней платяной шкаф с тремя платьями — два из хлопка и одно красное из шерсти — и пальто с потертым меховым воротником. Внизу стояла пара женских туфель.

Когда он вернулся к Марии, ему показалось, что она уже немного успокоилась.

— Мария, — ровно и спокойно произнес Дарелл, — не могла бы ты сварить немного кофе, если у тебя есть, конечно?

— Да, есть немного, — рассеянно ответила женщина.

— Ну, тогда сделай по чашечке для себя и для меня.

Мария подняла голову. Ее глаза выжидающе всматривались в его лицо.

— Это правда? Андре мертв? Он сумел добраться до Соединенных Штатов и там погиб, да?

— Да. Его убил один сотрудник вашего АВО. Это произошло в штате Нью-Джерси.

Ее губы вновь плотно сжались. Затем она спросила:

— А ты? Кто ты такой?

— Американец.

— Шпион?

— Я делаю то, что необходимо делать. Я прибыл сюда, чтобы спасти одного человека. Чтобы снова вернуть его в мир спокойствия и безопасности. Кроме того, я могу забрать с собой любого, кто захочет к нам присоединиться.

— Как я могу проверить, что ты мне не врешь?

— Никак! Мария, мне нужна твоя помощь. Ты можешь лишь выслушать меня и решить, захочешь ты мне помочь или нет.