Стихи разных лет
вернуться

Поцци Антония
Шрифт:

Ночлег

Туман. Говор камней в руслах. Воды голоса внизу, от снегов, в ночи. Ты на соломе мне одеяло стелешь; крепкими твоими руками плечи мне укрываешь, чтобы я не замерзла. А я — размышляю о тайне великой, живущей в тебе, за гранью тихого твоего жеста — о чувстве человеческого нашего братства, без слов, средь огромных горных уступов. И, может быть, больше звезд и безмерных тайных путей меж нами, в этом молчанье, чем в целом небе, простертом за пеленою тумана. Бреиль, 9 августа 1934

Корни

Снегом засыпанный дом протекает. Капель стук монотонный пронзает меня. Так, распадаясь, всякая вещь болит. Но вдали, за покровами солнца, за робкими бликами, за цветовыми переходами дня, смиренно живет мир травы и земли. Корни в недрах горы, весны соблюдая обеты, затаились, и знаю лишь я по имени каждый цветок, что еще расцветет, знаю кусочек глины, знаю тот луч света, под которым впервые блеснет листиков нежная плоть. Корни хранят всех начал погребенный секрет в недрах горы глубоко и то, чьей силою вновь выхожу на свет — бледным, бесстрашным ростком. 15 февраля 1935

Замершее время

В этих домах каждым жестом твердят о надеждах, которым не сбыться. В печи зажигают огонь, дыхания облако выпуская, и в каждом сердце — горит завтрашняя заря. Вечереет — ты, словно бабочка, меж двух стебельков крылья сложила, испугавшись дождя. 30 мая 1935

Бабушке

Обниму тебя, чтобы чуять твое тело, покоем полное, близкое к смерти — такое прохладное, сухое, рядом с моим дыханьем. Слов не надо; будем вместе слушать ровное сердцебиенье, пока не настанет единственное, последнее переполнение жизнью. Оттуда, с берега темных озер, обернувшись, чтобы взять с собой еще света, иными, совсем голубыми глазами взгляни на меня обновленно. Ныне, к коленям твоим прижавшись, скрываясь в твое глубокое лоно, вровень делаюсь я смертному твоему весу, что исчезает. И не разделит нас с тобой земля, но для обеих темна и легка станет. 1 мая 1937

Уверенность

Ты — трава, и земля, и такое чувство, словно кто-то ступает ногами босыми по свежей пахоте поля. Для тебя я надела мой красный передник и вот наклоняюсь над этим ручьем, беззвучно затерянным в пазухе горной; знаю: мгновенье — полдень заплещет зябликов трелью — и прольется твое лицо в светлое зеркало, вместе с моим. 9 января 1938