Маркс — Энгельсув Лозанну

Париж, 23 августа 1849 года

«Дорогой Энгельс!

Меня высылают в департамент Морбиан, в Понтийские болота Бретани. Ты понимаешь, что я не соглашусь на эту замаскированную попытку убийства. Поэтому я покидаю Францию.

В Швейцарию мне не дают паспорта, я должен, таким образом, ехать в Лондон, и не позднее, чем завтра. Швейцария и без того скоро будет герметически закупорена, и мыши будут пойманы одним ударом.

Кроме того: в Лондоне у меня имеются положительные виды на создание немецкого журнала…

Ты должен поэтому немедленно отправиться в Лондон. К тому же этого требует твоя безопасность. Пруссаки тебя дважды расстреляли бы: 1) за Баден; 2) за Эльберфельд.

…Как только ты заявишь, что хочешь поехать в Англию, ты получишь во Французском посольстве паспорт для проезда в Лондон.

Моя жена остаётся пока здесь…

Ещё раз повторяю: я твёрдо рассчитываю на то, что ты меня не подведёшь.

Твои К. М.».

Ровно пять лет назад Энгельс отплывал на пассажирском судне из Англии, чтобы встретиться в Париже с Марксом.

Тогда ему ещё не было двадцати четырёх лет. Сейчас — почти двадцать девять.

Но как много сделано ими за эти пять лет! Создан Союз коммунистов. Написан «Коммунистический Манифест».

Оглянешься — и можно подумать, что прошла целая жизнь…

А жизнь лишь только начиналась, и главные дела были впереди.

10 ноября 1849 года парусная шхуна «Корниш Даймонд» поднялась вверх по Темзе.

В унылом лондонском районе Челси Энгельс разыскал улицу, на которой поселился Маркс с семьёй.

— Мы так ждали тебя, Фридрих, — крепко обнял его Маркс.

В небольших комнатах ютилась вся его семья: Женни, Ленхен, дочери Женни и Элеонора, четырёхлетний Эдгар и новорождённый Гвидо, прозванный Фоксиком.

— Не пугайтесь, господин Энгельс, нашей тесноты, — проговорила Ленхен, усаживая гостя за стол. — Здесь всем эмигрантам живётся бедно, но вас сейчас даже попытаются накормить.

Она выставила варёную картошку, нарезала хлеб. Взрослые и дети сели тесным кружком за скудную трапезу. Лишь малыш Гвидо спал в другой комнате.

Утром они обсудили, как издавать дальше «Новую Рейнскую газету».

— Сейчас важно доказать, что дело не остановилось. Пусть это будет журнал, но с тем же названием. Редактировать будем здесь, печатать в Гамбурге, я договорился, — сказал Маркс.

Энгельс сразу сел писать «Призыв к подписке на акции». Деньги на издание должны были собрать друзья, остававшиеся пока в Германии. Фрейлиграт, Вейдемеер, Лупус тоже становились сотрудниками.

Германское посольство в Англии наняло шпионов.

За домом Маркса установили особенную слежку.

Журнал перевозился для печати в Германию тайно, шпионы надеялись перехватить его.

Для первых трёх номеров Энгельс написал работу «Германская кампания за имперскую конституцию» — о тяжёлых боях, о том, как трусливые буржуа всюду предавали рабочих.

«Статьи о Бадене не могли бы быть лучше, даже если бы я их сам написал. Это, конечно, высшая похвала, которой я могу наградить Энгельса», — отозвался Веерт шутливо, прочитав журнал.

Для следующих выпусков Энгельс написал историческое исследование «Крестьянская война в Германии», в котором он сопоставил войну, только что проигранную, с той, что несколько веков назад вели крестьяне. И тогда предавали крестьян так же, как сейчас предали рабочих. Энгельс доказывал, что добиться свободы крестьянин может только в союзе с рабочим.

Маркс напечатал в журналах работу «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 год».

Они продолжали обобщать опыт революции с позиций научного коммунизма.

Уже месяц вместе с Марксом Энгельс руководил Социал-демократическим комитетом помощи немецким эмигрантам, спасал от голодной смерти революционных бойцов, их жён и детей.

В конец революции было трудно поверить. Оборванные, измождённые до крайней степени эмигранты собирались в дешёвых кофейнях и говорили только о ней. Иногда возникали слухи: в Кёльне восстали рабочие, в Дрездене строят баррикады. На какой-то момент все оживлялись, но… назавтра читали газеты, и наступало разочарование — во всех германских городах свирепствовали военно-полевые суды, и рабочим было не до восстаний.