В этот момент ярко блеснула молния, громыхнул гром, и из весь день хмурящихся туч хлынули на землю потоки дождя. Еще лучше. Если в Пригорье затаились стрелки с огневым боем, то сейчас фитили вряд ли помогут. Охотник усмехнулся мыслям, залез пальцами в кармашек на поясе. Бросил в рот извлеченный из него неровный кругляш, сильно пахнущий ароматической смолкой и мускусом. Разжевал, ощущая вяжущий вкус снадобья, прикрыл глаза, когда началось действие. Через несколько минут слух, осязание и зрение стали в разы сильнее, поначалу заставив напрягаться. Но привычка взяла свое, спустя немного времени Освальд пришел в норму. Только стал намного более внимательным, более быстрым и выносливым. Школа давала своим ученикам не только умение махать железками.

Вытоптанная коваными копытами тяжелых военных жеребцов, широкая улица вела к центру деревни. Струи дождя, рухнувшие вниз, мгновенно сделали ее скользкой, размывая густую пыль, перемешанную с травой и соломой. Неподвижно застывший в седле всадник ехал прямо по ней, не крутя по сторонам головой и не сбивая спокойного хода коня. Лишь глаза постоянно смотрели вокруг, и не закрытые зашнурованным воротником уши старались ловить каждый звук. Пока он видел повсюду одно и то же, давно знакомую картину. На полотне которой поменялись только место и люди, жившие не так уж и давно. И погибшие жестоко и страшно.

Убитых попадалось мало, как ни странно. Сломанными огромными куклами вокруг лежали, в основном, мужчины. Крепкие, жилистые и высокие, с большими лесорубными топорами в руках, что всю жизнь помогали им кормить свои семьи. Так они и остались лежать на порогах собственных домов, не расставшись с ними и после смерти, пусть и не сумевшие выполнить свой последний долг. Но бившиеся с врагами изо всех сил, хоть и без большого умения. Серый мерно перебирал ногами, делая цель Освальда все ближе.

В середине деревни находилась большая площадка для собраний, вытоптанная до каменной твердости. Именно туда вели босые следы женщин и детей, крепко впечатанные в почерневшую от гари землю. Отпечатков оказалось много, не до конца вытоптанных лошадьми нападавших и смываемых сейчас бившим изо всех сил дождем. Освальд догадался, что их сгоняли туда специально, чтобы там найти тех, из-за кого заварилась эта каша. Нападавшие хорошо подготовились, очень профессионально и выверенно. Его взгляд постоянно натыкался на черные стрелы, которыми ощетинивались лежащие на земле трупы. Мнимый след, призванный сбить с толку кого угодно, но только не его.

Первое, что бросилось в глаза на открытом деревенском толковище, черная, дымящаяся груда посреди. Запах паленого мяса, идущий от нее, сразу выдавал то, что горело в этом костре. Дождь уже потушил догорающее пламя, но не смог убрать ужасный запах, лишь заглушил его. Потом глаза Освальда остановились на великане, стоящем в нескольких шагах от этого ужасного места и крутящем в руках шипастую булаву. Завидев охотника, тот приветственно помахал рукой и радостно ухмыльнулся.

– Чего-то ты задержался, я уже устал тебя ждать. – Росомаха оценивающе осматривал Освальда. – Поздновато приехал, всю потеху пропустил.

– Это уж точно, – с правой стороны из-за одной из хижин появился Зельц, – да на его долю чуть осталось. Слезай с коня, охотник, повеселимся. Тебе повезло… фитили не горят. Не удастся ребятам поучиться точной стрельбе. Но ничего, охотник, на тебя сейчас сполна хватит всего остального.

Освальд промолчал, ожидая, не появится ли кто-нибудь еще. Ожидание оказалось ненапрасным. Трое вооруженных людей вышли из домов за спиной Штерна, а по звуку шагов, раздавшихся сзади, он понял, что в тыл к нему зашли еще двое. Между тем ветер и дождь делали свое дело. Сплошные потоки тушили дерево, которое еще пыталось гореть, а косые порывы холодного ветра сносили в сторону оставшиеся клубы дыма. Значит, скоро и лучники смогут участвовать в общем деле. Но, судя по количеству людей, ожидавших его, по их настрою, можно было сказать, что им хочется добыть его при помощи рук и умения махать железом. Как же! Глупая человеческая гордыня, ничего больше.

«Ну, конечно, – подумалось Освальду, – это же какая гордость будет, одолели охотника из Старой Школы. Всемером. Хотя, если присмотреться, у здоровяка глаза очень насторожены, значит, понимает, что справиться с ним будет не так-то просто».

Появившиеся из-за широкой спины разведчика три человека вышли вперед. Двое, явно рейтары, вооруженные длинными кавалерийскими мечами и кинжалами длиной в половину основного оружия. Один все-таки держал в руках дымящий фитилем аркебуз. Ну-ну. Поверх длинных кольчуг одеты в придачу тяжелые кирасы, на головах – шлемы с темными султанами конского волоса и забралом. Третий вооружен более основательно: в руках боевой топор, за спиной – рукоятка длинного меча, конец ножен выглядывает со стороны левого бедра. Кожаный, клепаный жилет с нашитыми пластинками, шлема на голове не было. Заплетенные в толстую косу длинные волосы убраны в специальный чехол и спускались сзади на шею, прикрывая ее.

Все это Освальд заметил, не спускаясь с Серого на землю. Выстрел все-таки грохнул. Охотник покосился влево, на сложный механизм дуг арбалета, разнесенный в клочья. Сплюнул с досады, пожалев хорошую вещь. Спрыгнул с Серого и хлопнул жеребца по боку, отгоняя его от места предстоящей схватки. Опустил шпагу острием вниз и медленно пошел вперед, не оглядываясь назад, побуждая врагов напасть первыми.

Один, не самый высокий и большой, против семерых. С тяжелой шпагой, широкой и острой, дагой, мечом за спиной, но против топора, клинков, булавы, луков и всего остального арсенала.

Сзади почти сразу послышалось чавканье отрываемых от раскисшей земли подошв. Тот, что с правой стороны, двигался быстрее, это выяснилось сразу. То ли нервничал, то ли в схватке терял самообладание. Какая разница, если это на руку Освальду. Человек с топором тоже понял, к чему это приведет, и рванулся вперед, увлекая за собой двух рейтар. Да только сделал он это с опозданием.

Освальд шел, ощущая вокруг все. Он чувствовал едва уловимые потоки движущегося воздуха, слышал малейшие звуки, делал свою работу, заученную и привычную. Что стоит уловить движение идущих, вернее, почти бегущих, топающих, словно коровы, противников? Если даже ты их не видишь, а только слышишь?