– Ничего не получается. Велес считался богом всей Руси, а Перун богом княжеской дружины, и если Перуна соотносили с оружием, то Велеса с золотом. Соображаешь?

– Женечка, что тут соображать? Это же мифы, практически сказки.

– Слушай внимательно, Велес – это бог богатства, а Вера сказала, что эти из деревни способны отыскать клад, зарытый в земле. Теперь понимаешь?

– Не очень. Стоп, – нахмурилась я, посмотрев на подругу, которая с безумным видом нарезала вокруг меня круги, не забывая то и дело подозрительно оглядываться. – Ты хочешь сказать, что этот Слава имеет отношение к некоему кладу, который, по нашим предположениям, видел отец Кошкиной?

– Наконец-то, – буркнула Женька.

– Мы даже не знаем, был ли клад, а ты уже такого нагородить успела. Слушай, откуда у тебя такие познания об этом Велесе?

– Я люблю кроссворды разгадывать, вот и набираюсь ума-разума.

– Не знаю, что там в кроссвордах, но Велес – покровитель домашнего скота, это совершенно точно, после крещения Руси он стал святым Власием, очень популярный святой в деревнях, что неудивительно. Кстати, на Русском Севере следы культа Велеса очень долго сохранялись, – почесав нос, добавила я, с сомнением поглядывая на Женьку.

– Вот-вот, – поддакнула она. – Пока твой святой Власий возился со всякой живностью, Велес стал для христиан лютым зверем, злым духом, чертом, одним словом.

– Вполне логично, – согласилась я. – Он был покровителем скота и представлялся гражданам непременно с рогами и копытами, а когда святой Власий стал его конкурентом, ему с такими-то атрибутами была одна дорога – стать нечистью.

– А Бояна в «Слове о полку Игореве» называют «Велесовым внуком», – озарило Женьку. Я, признаться, такого не помнила, но Женьку за ее знания страшно зауважала, но на всякий случай спросила:

– А это ты к чему?

– Они как-то связывали его с обрядовыми песнями.

– Ну и что?

– Ты посмотри, как все переплетается: мифы, золото и черт. И все это есть у нас.

– Ничего у нас нет, – возмутилась я. – Кроме твоих фантазий, которые и мифами никак не назовешь. Клад – домыслы Кошкина или его чокнутого тестя, а чертом ты готова признать деревенского мужика, который за солью в магазин пришел.

Женька обиженно засопела, по тому, как она хмурится, стало ясно: она пытается найти аргументы, услышав которые я соглашусь с тем, что дети Велеса до сих пор бродят по нашим лесам, вгоняя в столбняк случайных встречных.

– Женя, – попросила я. – Не увлекайся. Давай мыслить здраво.

– Давай, – согласилась она и села рядом со мной. – Славу ты видела, так?

– Так.

– Местные его боятся?

– Это нормально. Люди любят выдумывать глупости, а потом свято в них верить.

– Отвечай по существу: да или нет?

– Допустим, да.

– Где-то он живет, верно?

– Конечно.

– Но попасть туда невозможно.

– Чушь. Просто он отлично ориентируется в лесу и умеет уйти от преследователей. Допустим, это своего рода талант, но никакой мистики в этом нет. Если бы у нас была хорошая собака, мы бы выследили твоего Славу в два счета.

– Не думаю, что идея с собакой пришла в голову только тебе, – съязвила Женька.

– Хорошо. Предположим, он знает, как собак сбить со следа, специальные травы употребляет и так далее, но я настаиваю: Слава просто человек, которому пришла охота жить уединенно. Я очень сомневаюсь, что это самое Велесово вообще существует, – воодушевляясь все больше и больше, говорила я. – В Рождествено теперь приходит только Слава, по крайней мере ни о ком другом Вера не говорила. Велесово не могут найти, потому что такой деревни нет. Живет в лесу какой-то бомж…

– А деньги у него откуда?

– Пенсию получает. Или охотится. А что? Сдает шкурки, получает деньги. Всему есть логическое объяснение, по-другому просто не бывает.

– Самый простой способ разрешить наш спор – найти деревню. Или берлогу Славы, если угодно.

– Ты что, спятила? По лесу за ним носиться! Да у нас и собаки-то нет. Опять же неизвестно, когда он снова здесь появится.

– Но если все-таки появится, обещай, что мы попытаемся.

– Мы зачем сюда приехали? – вздохнула я. – У нас же Кошкина…

– Ты прикинь, если мы Велесово найдем, это же будет сенсация! – Глаза Женьки опять засверкали, она возбужденно размахивала руками, а я напомнила себе, что имею дело с журналисткой. Их, как известно, хлебом не корми, а дай сенсацию. Сообразив, что речи Женька будет произносить долго, я, толкнув ее, сбросила в воду, а чтобы ей было не обидно, плюхнулась вслед за ней сама.

Мы весело барахтались в воде, брызги серебряными каплями оседали на наших лицах, а мы радостно хохотали. Вода в озере была прохладной, и через некоторое время мы выбрались на берег погреться.