— Маша, положи, — мягко, как ребенку, сказал я, прикидывая расстояние между нами. — Ты можешь навредить себе. Положи, девочка, ладно?

Она медленно покачала головой и отступила на два шага. Дуло кольта смотрело мне прямо в лоб.

— Хорошо-хорошо. — Я примирительно поднял руки. — Ты только не волнуйся.

Маша взглянула мне в глаза. Меня удивило выражение ее лица — ситуация явно доставляла ей удовольствие. Дыхание девушки участилось, она медленно облизала верхнюю губу, прикусила нижнюю. Происходящее возбуждало ее.

Маньячка? Садистка? Просто крыша съехала в одночасье?

— Оружие… это так сексуально, — произнесла вдруг Маша.

Ствол револьвера больше не был направлен на меня. Теперь он осторожно, почти не касаясь кожи, заскользил по щеке девушки… задержался возле губ… двинулся вниз по шее… Нетерпеливо переступив, Маша дернула пояс, и халат упал к ее ногам.

Я всегда считал ее красивой, но без одежды она была просто сногсшибательной. Кольт остановился между округлых полных грудей. Соски девушки напряглись, Маша тихо застонала, бессильно уронила руку с револьвером и шагнула ко мне.

Теперь можно было схватить оружие. Но я схватил Машу.

Забытый кольт валялся на полу. Мы были слишком заняты друг другом. Ее губы пахли ягодами, гибкое тело с готовностью отзывалось на каждое мое прикосновение.

Маша сидела на мне, ее бедра двигались плавно и медленно, с полуоткрытых губ срывались слабые стоны. Я прижал ее к себе, перекатился, чуть убыстрил темп, сдерживаясь, чтобы не задвигаться в полную силу. Маша вскрикнула, что-то горячечно зашептала, обхватила ногами поясницу, обняла так, что я почувствовал, как в спину впиваются ее ногти.

«Почему я не переспал с ней раньше? — это была последняя связная мысль, которая меня посетила. — Столько времени потерял…»

Треск кожи дивана, когда по ней катались потные тела, сливался с обиженным скрипом в его нутре, криками Маши и моими стонами сквозь стиснутые зубы.

Маша напряглась, замерла на мгновение, потом содрогнулась всем телом, забилась в моих руках. Глаза ее заблестели, наполнились слезами.

Когда мы, уставшие и довольные, откатились друг от друга, Маша, вытирая слезы, пробормотала:

— Надо было раньше это сделать…

Я кивнул.

То ли Маша так устала за день, то ли действительно была особенной девушкой, но после секса она не стала приставать ко мне с извечным женским «а поговорить?». Устроилась под боком поудобнее, повозилась и тихо засопела.

Я тоже быстро проваливался в сон, но не ко времени проснувшаяся интуиция требовала совсем другого. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, я поднялся, отыскал среди арсенала Харитонова бинокль ночного видения и подошел к окну.

Как ни всматривался, Чонга найти не смог. Его любимое дерево стояло пустое. Я быстро оделся, подобрал с пола сиротливый кольт, взял фонарь и вышел во двор. Меня тут же окружили питы, заискивающе махали хвостами, намекая на то, что неплохо бы и прогуляться.

— Фиговый у вас хозяин, ребята. Ну ладно, давайте развлечемся.

Всех собак выводить не стал — тяжело остановить свору, если она увидит упыря. Подозвал Хель — самую спокойную и деликатную из троицы, надел на нее ошейник с поводком, открыл переднюю пассажирскую дверь «паджерика»:

— След, малышка!

Собака деловито обнюхала сиденье. Учуяв запах нежити, на который была натаскана, коротко рыкнула и потянула меня к воротам. Оказавшись на улице, Хель уверенно побежала в противоположную от ночевки Чонга сторону. Запахнув плотнее плащ, я двинулся следом.

Подвывая от нетерпения, псина рвала поводок и неслась все быстрее. Вскоре мы оказались на дальней окраине, за пустырем. Это был остаток деревушки, которую почти снесли, а на ее месте отгрохали коттеджный поселок. За пустырем осталось еще несколько ветхих лачуг — пока никому из заказчиков не приглянулась земля.

Поганое место — в заброшенных домишках селились пьяницы и бомжи. Здесь же, не скрываясь, маргиналы летом сушили коноплю, терли гашиш, круглый год варили химку, торговали насваем и дешевой синтетической дурью. За пустырем собирались наркоманы со всех окрестных деревень.

Хель пересекла пустырь, потащила меня к домишкам. Здесь было тихо и темно — видимо, обитатели уже приняли каждый свою дозу допинга и отрубились. Один даже валялся в грязи у крыльца, и дождь его ничуть не смущал. Потом я увидел второго и третьего — они лежали друг на друге, крест-накрест.