Разница между речью героев и авторской речью прежде всего в стилистике. Никогда не старайтесь “причесать”, “олитературить” слова человека, приглашенного к микрофону или камере. Его речь должна быть предельно индивидуализирована, в ней допустимы синтаксические погрешности, специфические словечки и даже профессиональный жаргон (причем, понятный всем — либо его нужно объяснять).

Журналистский текст, как правило, отличается хорошим литературным языком, образной речью; здесь неуместны канцеляризмы, сленг, ненормативная лексика. Впрочем, в каждом отдельном случае, в каждом конкретном материале язык выполняет свои особые функции, полностью зависит от темы и идеи произведения, а также от индивидуальности автора.

Коль скоро мы перешли к слову, звучащему по радио или с телеэкрана, обратимся к нашей универсальной схеме. Все сказанное до сих пор имеет прямое отношение и к газетчикам, и к радистам, и к телевизионщикам. Заговорив о звуке, мы адресуем наши слова только к теле- и радиожурналистам. Изображение — привилегия ТВ. Стало быть, если вспомнить о делении журналистики на роды (см. схему), о печати речь идет только в левом столбце, радио есть литературная основа плюс звук, а телевидение, будучи синтетическим искусством и средством массовой информации, вбирает в себя все средства выразительности, указанные одновременно в трех столбцах схемы.

Так же, как и жанры, изобразительно-выразительные средства прессы, радио и телевидения вы будете детально изучать (и осваивать) в творческих мастерских. В вводном курсе важно получить только самые общие представления об этом.

Скажем, звук, как вы видите на схеме, может состоять из слов, музыки и шумов — четвертого не дано. Тишина, т. е. отсутствие всяких звуков, может служить ярчайшим средством выразительности. (И как часто, к сожалению, в наших материалах на радио и телевидении не хватает именно этого — точно выверенной паузы, дающей возможность осмыслить предлагаемый материал!)

Представьте, что вы рассказываете о покушении в Грозном на генерала Романова, командующего группировкой федеральных войск. Вот генеральский “уазик” и сопровождающий его БТР подъезжают к мосту. Слышен грохот моторов, привычный уличный шум. Грохот взрыва! Крики. Беспорядочные автоматные очереди. И — тишина. Словно все происходящее мы слышим (точнее, уже не слышим) ушами раненного в голову генерала, впадающего в беспамятство, в кому, которая продлится не день, не неделю, а мучительно долгие месяцы…

Музыка, как и шумы, — важное средство выразительности. Правильное использование музыкального и шумового сопровождения создает ощущение достоверности происходящего, эмоционально воздействует на слушателей. Музыка может украсить любой материал, но она не должна служить элементом украшательства. Использование той или иной мелодии в каждом случае должно быть осмысленным и оправданным. Здесь все играет роль: и громкость, и характер музыки, ее аранжировка, использование и звучание струнных, духовых и прочих инструментов, их солирование или оркестровое исполнение. Вот почему существует особая профессия — музыкальный редактор. Но при этом журналист должен знать характер музыкального оформления, уметь подсказать, растолковать цели и задачи звукового содержания его сценария.

У телевизионного изображения также три составляющих.

Свет — главное средство создания изображения. Восприятие глазом более и менее освещенных фрагментов предмета и создает в нашем воображении словно бы копию этого предмета. Но речь на ТВ идет не просто о достаточной освещенности картины, когда ее можно разглядеть в деталях, но о художественном освещении, “рисующем” портрет человека, образ предмета, определенной площадки студийного павильона. Профессиональный осветитель, повозившись со своими приборами, может обеспечить наиболее выигрышный показ на экране любого из нас: одному подчеркнуть (высветить) глаза, другому “затенить” несколько выдающиеся скулы; включив “юпитер” позади героини (этот свет называется контражуром), акцентировать внимание зрителя на ее прекрасных волосах… и многое-многое другое.

Цвет позволяет делать телевизионный кадр монохромным (одноцветным, точнее — черно-белым), полихромным (использующим полный спектр всех цветов) и тонированным (окрашенным в один тон какого-либо цвета). Эстетическая природа цвета прекрасно освоена кинематографистами. Еще у С. Эйзенштейна в черно-белой картине “Иван Грозный” вдруг появляются буйные, слепящие краски: в цвете, например, снята сцена “Пир опричников”. В художественном фильме режиссера С. Ростоцкого “А зори здесь тихие” сцены войны (основное содержание ленты) монохромны, а воспоминания героинь о прекрасной довоенной поре лубочно ярки, как цветной сон, как добрая детская сказка. Нашумевший в свое время фильм французского режиссера Клода Лелуша “Мужчина и женщина” идет в цвете — воспоминания героини о былой любви, которая всегда с ней, даны тонированными кадрами, словно эти воспоминания подернуты дымкой, укрыты пеленой времени.

Телевидению — вначале черно-белому, а теперь повсеместно цветному — еще предстоит эстетическое осмысление и освоение природы цвета.

Наиболее важным компонентом телевизионного языка является пластика изображения.

Пластика (греч. plastice — вязание) — в данном случае объемные (на двухмерном, плоском экране) движущиеся формы; движение как средство раскрытия характеров героев. Статичный кадр тоже может быть пластичным. Застывшее изображение на картине живописца, на фотографии есть типичная пластика.