Пограничник тут же расплылся в улыбке. Ему было лестно оказаться одним из героев документального фильма, демонстрируемого на таком популярном канале.

– Естественно, не возражаю.

– Майк, бери камеру, иди сюда. – Командир военизированной группы махнул рукой.

Майк бросил камеру на плечо, стал у стеклянной будки и нацелил объектив на подъезжающие машины. Пограничник был сама любезность, проштамповал паспорта, рассказал о трудностях, которые могут поджидать съемочную группу в пути.

Содержимое серебристых кофров его не заинтересовало. Стража границы беспокоило лишь то, как он сам выглядит в кадре.

Транспортник Министерства по чрезвычайным ситуациям Российской Федерации поднялся в воздух с авиабазы в Поволжье. Официально рейс был объявлен гуманитарным. Пилотам предстояло доставить палатки, одеяла, теплые вещи, медикаменты людям, пострадавшим от схода селя на юге Таджикистана. Эти грузы и в самом деле присутствовали на борту. Но кроме них имелись и пассажиры, не занесенные ни в одни документы.

Ровно гудели двигатели, слепящее солнце било в иллюминаторы. На тюках со всяческой гуманитаркой расположились майор Лавров, которого его подчиненные за глаза нередко уважительно называли Батяней, прапорщик Сергей Прошкин, отвечающий за связь, и медик – старлей Виталий Бабочкин. Этих двоих Лавров знал не первый год, не раз и не два они были опробованы в деле. Потому комбат и выбрал их, когда собирал группу для десантирования в Гималаях. А вот четвертый ее член оставался для майора темной лошадкой. Его ему навязали люди из «Росвооружения».

И выбирать было не из чего – кого дают, с тем и работай. Да и познакомили их уже перед самым вылетом, на летном поле среднеазиатской авиабазы. Вот и присматривался сейчас Батяня к новичку, инженеру из конструкторского бюро, принимавшему участие в создании и доводке того самого штурмовика-истребителя. Надо же было иметь в группе и человека специально обученного, способного грамотно снять «черный ящик» и визуально определить возможные причины катастрофы. Лавров пока знал только его имя, фамилию и научное звание. Кандидат технических наук Федор Александров. На вид ему было лет сорок. Он выглядел так, словно сошел с кадров художественных фильмов шестидесятых годов прошлого века. Аккуратная интеллигентская бородка классического туриста, любителя пеших путешествий. Казалось, он возьмет сейчас в руки гитару и начнет петь что-то про туманы и запахи тайги.

– У нас принято друг друга называть на «ты», так короче, – обратился Лавров к новичку. – Ты не против, Федор?

– Коллеги меня обычно Алексом называют, сокращают от фамилии.

– Так вот, Алекс, у меня к тебе пара вопросов есть. Может, они и покажутся обидными, но мне, командиру группы, нужно получить на них четкий ответ.

– Какие тут могут быть обиды?

– Я не сомневаюсь, что ты разбираешься в самолетах лучше нас вместе взятых. Но до разбитой машины еще добраться надо, а мы только в самом начале пути. Ты с парашютом раньше прыгал? – Батяня похлопал ладонью по своему запакованному парашюту.

– Я в ВДВ срочную служил. Старшим сержантом на дембель ушел. Командиром отделения.

– Это уже неплохо, – произнес Лавров, прикидывая, что, возможно, инженер Алекс последний раз десантировался лет двадцать тому назад. – Ну а с горами как? Дружишь или не очень?

– Альпинизмом занимался. Самая высокая вершина – Эльбрус. Лет уже десять, как завязал.

– Кавказ – это, конечно, не Тянь-Шань, Памир и Гималаи, но уже кое-что. – Лавров покачал головой.

– У нас в КБ лучших не нашлось. Я три раза отказывался, пока не уговорили, – честно признался Алекс-Александров.

Андрей выразительно вздохнул, но потом подбодрил кандидата технических наук:

– Все у нас получится. Глаза боятся, а руки делают.

– Постараюсь не подвести.

– И мы постараемся.

Лавров зашелестел картой, принялся изучать ее, выискивая запасной квадрат для высадки. В горах погода непредсказуема. Вполне могло оказаться, что, несмотря на хороший прогноз, долина окажется накрыта облаками по самую землю.

Командир транспортника тем временем уже вел переговоры с индийским диспетчером, сообщал ему, что из-за поломки навигационного оборудования сбился с курса, а потому и нарушил воздушное пространство. Запас топлива и метеоусловия якобы не позволяли воспользоваться российской авиабазой в Таджикистане. Пилот просил довести его до ближайшего индийского аэродрома. Разрешение продолжить полет было оперативно получено.

Пассажиры уже ожидали в полной экипировке. Лавров давал последние наставления. Порадовать своих людей ему было нечем.

– Видимость не более ста метров, а в ущелье, где предположительно может находиться самолет, она вообще нулевая. Под нами туман. При прыжке не затягивайте с открытием купола, делайте поправку на то, что воздух здесь разреженный.

В грузовом отсеке появился пилот и сообщил:

– Через пять минут выходим на точку.

Когда грузовая аппарель пошла вниз, Лавров покосился на Федора Александрова, желая посмотреть, как тот отреагирует. Инженер держался молодцом, вида, что ему страшно, не подавал. Вот только зрачки его выдавали. Они резко сузились, как всегда бывает при испуге. Ледяной ветер залетал в грузовой отсек, свистел, сыпал жестким снегом. За открытой аппарелью клубился туман, сквозь который, как стоп-кадры, изредка возникали картинки неприветливой земли: полосы снега, отроги скал, каменистые площадки. Первым делом по аппарели спустили груз, три под завязку набитых противоударных мешка с провизией, оружием и боеприпасами.