Пробравшись к выходу, ещё раз напилась дождевой воды, залив подсасывание в желудке, и вновь забралась на свой насест. Присмотревшись, поняла, почему воды в пещере ровно столько, сколько есть, а не выше: достигая определённого уровня, вода сливалась в ту самую дыру в дальнем углу.

«Ну, и то хорошо, что не зальёт совсем…» — подумала Миль, впадая в оцепенение…

Было холодно… Так холодно, что пальцы не слушались и их не удавалось сдвинуть вместе. Ступни тоже утратили чувствительность. Тело опять скрутило, оно пыталось свернуться, согреться… Но тепла в нём оставалось всё меньше. Зубы не стучали — челюсти свело плотно. «Зато не больно,» — сонно подумалось ей. Да, тело уже не болело или ощущения просто притупились от холода.

«А ведь пропаду тут», — поняла как-то отстранённо. А что можно сделать? Разве что попробовать утопиться в дожде? Так это же ещё дойти надо… И вообще — какого чёрта… Вода… Что-то такое с водой можно сделать… Но цепенеющий мозг не желал думать.

…В пещере всё — слабо так — светилось. Странно. Вроде не должно. Взгляд на руки — руки тоже светились. Не сильно, и только самые кончики. Голубым таким… Ну, это как раз для неё обычно. Светящаяся вода напоминала лёд… Вода, вода… А! Ну да — если на воду дохнуть, как на зеркало — можно послать вызов. Бабуля научила.

Вызов. Кто-нибудь из своих должен же услышать — дядька, дед, да кто угодно…

Тело так скукожилось и оцепенело, что подняться на ноги было невозможно. Даже развернуть тот тугой узел, в какой оно свернулось — на это ушло столько сил, что куда там встать — доползти бы. Поставив цель, Миль запретила себе сомневаться в выполнимости её…

…и, ткнувшись лицом в ледяную влагу, поняла, что доползла, хотя совершенно не помнила, как. Неважно. Отдохнуть… чуть-чуть…

…едва не захлебнувшись, вынула лицо из воды — отдыхать было нельзя. Можно — сделать выдох, дли-и-инный… вместе с призывом из глубин естества: «Я здесь! Сюда! Сюда… Ко мне….»

Напряжённо прислушаться — ответят ли. Нет… Никого… ни-ко-го… Всё напрасно. И тогда она с облегчением разрешила себе наконец расслабиться. Всё зря… Можно уснуть.

…Показалось ли, приснилось ли — краешком остывающего сознания уловила тёплый отклик с лёгким таким эхом. И потянулась к нему всем своим существом, всем остатком сил… Чуть-чуть тепла…

Ещё хватило сил — отвернуться от воды. Чтобы дождаться…

Она не видела, как вода — вся разом — загустела, замерла. Замедлился, становясь вязким и прозрачным, поток, изливавшийся с небес снаружи, застыла вся вода на многие десятки метров. Вместе с ней застыли немногие живые существа, не сумевшие убраться подальше: рыбы в воде, насекомые под листьями и травинками, мелкие зверьки в дуплах…

И сияние, что голубело в пещере, разлилось на всю эту застылость, высвечивая мельчайшие детали, проникая внутрь всего живого. Деревья и травы стекленели до самой сердцевины, рыбы, зверьки и насекомые стали прозрачными, слоисто являя миру строение мышц, органов и костей.

И воцарилась тишина…

В тишине возник низкий рокочущий звук. Какой-то крупный предмет плыл — иначе не скажешь — через остановившийся дождь. Медленно, с натугой пробивался он сквозь плотную массу воды. Там, откуда он вдавился в поток, шёл обычный, хотя и сильный, дождик. Вода становилась плотнее постепенно, одновременно приобретая голубой отсвет.

Сопротивление было столь велико, что сжигавшая все запасы машина уже не могла бы вернуться. Человек, сидевший за штурвалом, выжимал из двигателя все резервы, надеясь, что прочный обтекаемый корпус выдержит нагрузку, на которую, в общем-то, рассчитан не был.

И машины прошла, протиснулась.

Скользнув над поверхностью озера, она вдвинулась в зев пещеры до половины, да так и застряла. Двигатель облегчённо сбавил обороты и затих. Человек за штурвалом всмотрелся сквозь переднее стекло: довольно обширная, высвеченная голубым сиянием полость с провалом в самом дальнем углу, ровная поверхность воды, залившая песчаный пол, несколько крупных валунов… За одним из которых и лежало скорчившееся тело. Видимо, это и был тот, ради кого человек в машине, услышавший отчаянный призыв, повернул и помчался на зов.

Боковая дверца, скользнув по пазам, спряталась в стенке, человек оставил кабину, спрыгнул в воду и передёрнулся, сразу продрогнув до костей. «Вода» под его ногами расступалась крайне медленно, неохотно, будто густое желе… или смола… она тянулась следом за ногами длинными светящимися нитями… чёрт его знает, что это было — но на воду оно не походило!

С трудом передвигая ноги, мужчина побрёл к неподвижному телу. Он быстро понял, что по берегу идти будет легче, чем по «воде», выбрел на сушу и припустил было, но сразу осадил себя: не хватало сломать ноги в этом диком месте и стать здесь второй жертвой. Осторожно обходя каменный хлам, он добрался, наконец, до лежащего, присел на корточки… И обнаружил, что это девушка. Подросток, если точнее. Худенькое тело в длинном тёмном платье лежало на боку, в позе эмбриона, сжавшись сколь могло плотно — видимо, в попытке согреться. Мужчину и самого уже потряхивало от невозможного в это время года холода, дыхание облачком срывалось с губ и тут же уплывало вверх. А вот её дыхания он не видел. Боясь, что опоздал, коснулся шеи девушки — и рука его сама собой отдёрнулась: тело было холодным, холоднее льда, и твёрдым! Но испугало другое: руку прошил разряд. Словно током. Всякое видевший на своём веку, мужчина почувствовал оторопь и ирреальный страх, как в детстве… Мысленно обругав себя, снова коснулся лежащей, уже готовый встретить удар, и принял второй разряд спокойней. Ток пронзил его с ног до головы и никуда не ушёл, напротив — вызвал в крови и костях неведомый отклик…

И всё-таки, изумлённо вскрикнув, он не выдержал — опять отдёрнул руку, а полученный заряд заметался, заколобродил в его теле, клетки отвечали вразнобой, голова кружилась и гудела… Но он знал теперь, что девушка жива. Вот знал и всё тут. И ещё понял — надо уходить отсюда.

Подсунув под неё руки, он получил очередной удар, но поднял лёгкое тело и, обходя камни, потащился к машине… Смог подняться в кабину, поместил по-прежнему неподвижную находку в соседнее кресло, пристегнул фиксаторами, зафиксировался сам… А вот как выводил машину под затихавший дождь и взлетал, он уже не помнил.