Эта глава для меня очень важна, потому что хотелось бы понять, как повлияло противостояние Генерального прокурора и Кремля на отечественную юстицию? Есть ли тот критерий, который поможет определить, чего больше – пользы или вреда – принесла моя схватка с «семьей»?

Об этом мои раздумья.

Грустно говорить, но правоохранительная система и судебная власть, да и общество в целом, «проглотили» все то беззаконие, которое было связано с «делом Скуратова». Мужественные и честные решения судей Мосгорсуда Нины Маркиной и Галины Пашниной, а также позиция надзирающего прокурора, генерал-майора Главной военной прокуратуры Юрия Баграева не смогли остановить произвол. Ресурс прочности российского правосудия и запас совести представлявших его людей оказались явно не великими. При этом не стоит забывать, что речь шла о Генеральном прокуроре страны – заметной фигуре в правоохранительной системе, имевшей к тому же превосходных адвокатов. Легко себе представить, с какой сокрушающей силой действовала бы эта система, если бы в ее жернова попал простой обычный гражданин.

Противостояние Генерального прокурора и Кремля взбудоражило всю страну. Знакомясь в газетах с делом «Мабетекса», россияне увидели: уголовная юстиция, если она независима в тех справедливых требованиях, которые предъявляет к ней Закон, способна активно влиять на судьбу страны. Но они также поняли, что сегодня юстиция лишь молчаливо и безропотно выполняет все команды Кремля, а сами они – лишь пешки в руках у тех, для кого «закон не писан».

Находясь у власти, «семья» взяла под свой контроль и правоохранительные органы, и уголовную юстицию. На все ключевые посты были поставлены «проверенные» люди. Судьба дела «Мабетекса», а также участь других важных коррупционных дел была предрешена. Все то, что нарабатывалось в Генпрокуратуре несколько лет, ради чего я жертвовал своей служебной карьерой, было спущено в песок в течение нескольких последующих месяцев после моего отстранения от должности.

Полагаю, очень важным результатом нашего расследования стало осознание россиянами того, насколько нашей стране необходима эффективная и независимая прокуратура, как нужна отвечающая лишь перед Законом уголовная юстиция. Россия уже вполне созрела для этого.

Это был важный урок и в профессиональном плане. Урок и пример для десятков тысяч работников прокуратуры и следствия. Ведь почему меня народ поддерживал? Кто-то верил в подлинность видеопленки, кто-то – нет, но меня поддерживали, потому что я действовал. Действовал, несмотря на огромное давление со всех сторон – возбудил уголовные дела по «Мабетексу», Березовскому и многие другие. Даже на Западе стали говорить, что и в России есть люди, способные иметь свою точку зрения, что не все у нас уж так беспросветно.

Полагаю, моя борьба стала хорошим примером для многих следователей и прокуроров по всей стране, в особенности в глубинке. Ведь у простого работника районного звена можно насчитать не менее 50 всевозможных начальников: на него давят и местная, и городская администрации, и областные руководители. Поэтому так часто дела ведутся и прекращаются под давлением со стороны – так проще, проблем меньше.

Мой же пример показал, что если не мириться с окриками и давлением сверху, то с тем правовым беспределом, который царит сегодня в России, справиться вполне можно.

Главное условие – скрупулезно следовать букве Закона, и тогда никто и ничего с вами сделать не сможет.

Сейчас, увы, разве что по мановению волшебной палочки большинство тех дел, о которых я упоминаю в этой книге, вдруг вновь начнут реально расследоваться: это и дело «Мабетекса», и дело по операциям физических лиц на рынке ГКО, и дела по первой волне российской коррупции, в частности, дело по сделкам с продовольствием в обмен на нефть. Только по одному этому делу, согласно решению Стокгольмского арбитражного суда, 900 миллионов наших, российских долларов оказались замороженными на счетах в зарубежных банках.

А дело Федеральной продовольственной корпорации? Ведь на закупки продовольствия было выделено 13 триллионов недоминированных рублей, а закуплено его было только на сумму 2,9 триллиона рублей. Остальное разворовали!!!

Какая же экономика такое выдержит? Любая другая страна, кроме России, от такого воровства давно бы уже разорилась…

Как я уже говорил, крови Бородина мне не было нужно. Главное – вернуть народные деньги, создать в стране прецедент, свидетельствующий, что любая преступная деятельность, даже на самых верхах, обязательно наказуема, что принцип неотвратимости наказания действует. Это имело бы колоссальное воспитательное значение для всех наших чиновников, а граждане поверили бы в искренность власти в стремлении сделать что-то для укрепления законности.

Власть должна начать сама очищать себя. Иначе разрушительный процесс станет необратимым: воруют верхи – начнут воровать и ниже – все! Чиновник средней руки будет воровать, если ворует его начальник. Это ощущение вседозволенности, всеобщего мздоимства после прихода Ельцина к власти уже стало привычным, вошло в норму.

Еще на примере «Мабетекса» я понял, что нашей власти эти деньги совершенно не нужны. Ведь в швейцарских банках оказались арестованными, замороженными сотни миллионов долларов. В случае, если бы в России по делу «Мабетекса» состоялся обвинительный приговор, пусть даже условный, это стало бы для Швейцарии судебным основанием передать обратно запрятанные в ее банки российские деньги. Карла дель Понте сама говорила мне, что, если бы у нас было принято такое решение, Швейцария немедленно перевела бы спрятанную в ее банках валюту в Россию.

Сколько же лицемерия у наших чиновников, которые громогласно плачутся, что в казне нет денег, а сами отказываются от сотен миллионов прямо идущих к ним в руки долларов!

Не раз меня спрашивали: не проще ли было для сохранения престижа прокуратуры добровольно уйти с поста Генпрокурора?

Уверен, что нет. Я прекрасно понимал, что мой добровольный уход сыграет на руку преступникам, шантажистам, которые и сейчас близки к власти. Если я уступлю – то как же действовать тем, кто рангом ниже – областным, городским прокурорам, на которых тоже «давят» изо всех сил? Я просто предам их.

Если я уступлю – это будет крахом для прокуратуры. Каждый сможет сказать: «Значит, и Генерального сломали». Как можно будет тогда требовать стойкости и законопослушного поведения от какого-нибудь следователя в далеком Урюпинске, испытывающего многочисленные трудности и давление со стороны местных бандитов? Я защищал не только свою честь, я защищал прокурорскую систему. Тем не менее, правоохранительной системе России был нанесен колоссальный урон. Кто же, глядя на пример Скуратова, будет возбуждать теперь подобные дела? Сто раз подумает и поостережется… «Дело Скуратова» наглядно продемонстрировало, как далеки мы еще от правового государства. Оно показало, что государство может сломать любого человека, в том числе и достаточно высокопоставленного, что в России бороться за справедливость – себе дороже.

Особенно печально, что был разрушен кадровый корпус прокурорских работников, хорошо подготовленных профессионально и способных работать в режиме законности, невзирая на давление. По разным причинам Генеральную прокуратуру покинули сотни людей: они либо были выдавлены как «люди Скуратова», либо ушли сами из-за несогласия с политикой нового руководства.

Все это не замедлило сказаться и на общей ситуации с преступностью, и на показателях прокурорско-следственной деятельности. Если в 1998 году (последний полный год работы нашей команды) в стране было зарегистрировано около 2 миллионов 600 тысяч преступлений, то с 1999 года и в последующем эта цифра вплотную приблизилась к 3 миллионам. Резко возросло число убийств, а раскрываемость их снизилась приблизительно на 5 %, что составляет тысячи нераскрытых преступлений.