Владимир сразу обратил внимание на какое-то странное шевеление в слюне. Сначала он решил, что ему привиделось. Он присмотрелся внимательнее. Нет, глаза не обманули его. Что-то в слюне и на губах Кортни определено шевелилось, какие-то мелкие частички, каждая размером с пылинку.

— Она, точно мертва? — спросила Анетт.

— Да, я проверила.

Анетт шагнула к дивану, чтобы удостовериться самой.

— Не подходи к ней! — сдавленно вскрикнула Люн Тин-Сай.

Проигнорировав китаянку, Анетт пощупала пульс, послушала сердце, приоткрыла Кортни веки.

— Да, точно мертва, — выдохнула девушка, отходя от дивана.

— Нужно избавиться от тела, — сказала азиатка. — Она оживет. Точно вам говорю — оживёт и набросится на нас.

— Я обязан отвезти тело в порт и сдать его в полицию, — покачал головой Владимир.

— Тогда заприте его где-нибудь, — в отчаянии воскликнула Люн Тин-Сай.

— Это можно, — он кивнул, явно довольный такой идеей.

— Тогда поспешите, пока ещё не поздно! — взвизгнула китаянка.

— Мы закроем его в одной из кладовок, — кивнул Владимир. — Но незачем так волноваться. Я понимаю, конечно, что когда рядом труп это крайне неприятно. У самого мороз по коже. Но труп не оживет — это уж точно. Если человек мертв…

И тут Кортни начала вставать.

Владимир осекся на полуслове. Мейли стоявшая к дивану спиной, с изумлением наблюдала, как мужчина бледнеет и от страха расширяются зрачки его глаз. Девушка начала медленно поворачиваться, накативший ужас, словно бы сделал её руки и ноги ватными. Она успела полуобернуться, когда Кортни вцепилась ей в шею зубами. Изо рта Мейли вырвался пронзительный крик боли и ужаса. Сильной струей из прокушенной яремной вены ударила кровь. Мейли и Кортни упали на пол, точнее упала девушка и потянула за собой миссис Фармз. Они начали кататься между диваном и столиком на котором были разложены бинты и склянки с различными лекарствами. Все стояли, как вкопанные.

— Что я вам говорила! — завизжала вдруг азиатка и побежала на палубу.

Мейли удалось вырваться. Оставив в зубах Кортни немалый кусок своей плоти, она начала отползать в дальнюю часть помещения. Одной рукой молодая креолка зажимала ужасную рану на шее, но кровь продолжала хлестать и струилась между пальцами. Кортни на мгновение замерла, словно раздумывая, что ей делать. Потом, поднявшись с пола, двинулась в сторону Владимира и девушек. Он загородил собою Анетт и Арсин и рявкнул:

— На палубу!

Девушки начали пятиться, не отрывая от Кортни глаз, в которых отражался точно такой же ужас, какой бывает у кроликов, когда к ним приближается удав.

Рядом с дверью на стене была полка с высоким бортиком. Там обычно валялась всякая всячина: изолента, веревки, шурупы, болты, пластиковые коробочки, старые упаковки. Лежала там обычно и пара-тройка инструментов. Владимир нащупал молоток и выдернув его с полки заорал:

— Не подходи! Я ударю! Клянусь, ударю!

От волнения, он и не заметил, как закричал на русском.

Но Кортни, словно и не слышала его. Проигнорировала предупреждение полностью. И причиной этого было вовсе не то, что она не поняла ни слова. Кортни двигалась, словно бы в трансе, в полнейшем отрешении от всего, как сомнамбула. Однако, шла она целенаправленно, вытянув руки в сторону Владимира.

— Стой на месте, сука!

Он ударил её по голове. Не очень сильно, но вполне достаточно, что любой нормальный человек вскрикнул бы от боли, отступил и зажал бы место удара руками. Но Кортни ничего этого не сделала. Её голова просто мотнулась в бок. Кровь заструилась из раны чуть повыше виска. Секунда понадобилась Кортни, чтобы обрести равновесие и она опять двинулась на него. Задыхаясь от ужаса, Владимир снова ударил. И на этот раз сильнее. Послышался приглушенный хруст черепа. Но Кортни и не подумала остановиться. Владимир впал в состояние почти бесконтрольной ярости, подстегиваемой сильнейшим страхом. Включился инстинкт самосохранения, бескомпромиссной борьбы за жизнь. Он бил и бил молотком женщину, уже вкладывая в каждый удар всю свою силу. Она несколько раз падала, но всякий раз вставала и с упорством автомата шла на него.

После десятка ударов голова Кортни превратилась в кровавое месиво. Череп был в трех местах раздроблен, переносица, как и сам нос, разбиты вдребезги, нижняя челюсть разожжена, щеки местами разорваны, местами покрыты черными отметинами и кровоподтеками от ударов. И всё было напрасно, Владимир весь взмок и дико устал, в то время, как оживший труп, теперь на этот счёт, уже не осталось сомнений, не выказывал ни единого признака утомления. Владимир, уже было собрался выбежать из кают-компании и закрыть дверь, как рядом появилась Анетт, сжимающая в руках топор.

— Дай его мне! — крикнул Владимир.

Он отбросил бесполезный молоток и выхватив из рук подруги топор обрушил его на голову Кортни. Тяжелое лезвие с хрустом вонзилось в голову мертвой женщины. Её колени от мощного удара подогнулись и она упала. Владимир разразился бранью, едва и сам не упав на неё сверху. Он с трудом высвободил топор из месива расколотых костей и размозжённых мозгов. Кортни опять начала вставать. Две половинки её головы болтались из стороны в сторону.

— Да когда же ты сдохнешь, блядь! — взвыл Владимир.