А вот доктор Мак-Ки вернуться отказался. Отправил через спутниковую связь сообщение, что здесь, в Крепости, наличествует масса научных проблем, требующих его неукоснительного внимания и личного присутствия. Отчет приложил. Ох, толстый отчет! Как-нибудь потом, потом… Нас они изучают, эти И-механики: как и почему у нас вообще что-то получается. Выкладки, как правило, маловразумительны, терминология до сих пор не устоялась, так что их ежегодный сборник докладов — чтение для очень избранного круга… Но они же теоретики? Особенно Мак-Ки. С какой такой радости он тут второй год лично присутствует? Что он тут вообще мог накопать?.. Ладно.

Профессор Крамнер, вернувшись, лаконически сообщает, что ничего представляющего интерес не обнаружил, обещает представить подробный отчет, после чего неожиданно запивает на несколько дней и пускает себе пулю в лоб. Всякое, конечно, в жизни бывает, даже у физиков с мировым именем, но Крамнер-то как раз слыл человеком очень уравновешенным и даже сухарем.

Это еще полбеды, но прибывает вместе с Крамнером лаборант Мак-Ки. По свидетельству очевидцев, заговариваться начинает еще на Базе-1, после же ПВ-прыжка вообще начинает лопотать что-то бессвязное и впадает в полный кретинизм. Бедняга до сих пор в дурке, и похоже, что пожизненно.

Третий из вернувшихся, Андрей Ляхов, референт Крамнера, пребывает в здравом уме и твердой памяти, занимается по-прежнему научной работой — какая-то у него своя лаборатория в самом Управлении, и похоже, секретная: во всяком случае, в файлах информационного отдела про нее ничего не сказано. Уверяет, что ничего особенного в Крепости не происходило, самоубийство профессора и внезапно приключившийся кретинизм лаборанта объяснить никак не может.

История следующего «невозвращенца», полковника Дженкинса, оказалась проста, как выстрел. Господин полковник извещает командование кратким рапортом, что в связи с оперативно-тактической обстановкой поступает в распоряжение командующего подразделением «Фронтир» Гринсберга. Сводный анализ обстановки прилагается. В ответ на категорический приказ вернуться господин полковник с той же военной категоричностью отвечает рапортом об отставке. Точно так же поступает полковничий адъютант. На связь с тех пор ни тот, ни другой не выходили.

Опять ерунда получается, подумал Олег. Блестящий офицерюга, нестарый, с генеральскими погонами на горизонте — и вдруг на тебе… Господин полковник с фотографии глядел орлом и соколом, и задачу облегчать никак не собирался. Рапорт его, понятное дело, вояками засекречен с пометкой «перед прочтением сжечь»… Но ведь и адъютант остался! Это что, такой верный оруженосец?.. Слабовато верится.

А загадочный Алексей Топорков, представитель И-отдела, попросту исчез. Из списков исчез. Ни среди пропавших, ни среди оставшихся не значится, и в Управление не возвращался. Растворился в эфире. Да, вот только мистики нам еще не хватало…

Олег выключил комп, снова с силой потер веки. Открыв глаза, обнаружил, что синева неба за окном успела основательно загустеть. Размял затекшую спину, жадно закурил, прошелся по комнате. Нет, ребята, интересное получается кино! Я понимаю, специфика — все на месте узнавать, но уж такие-то вещи надо хотя бы во вводной упомянуть! Основная часть работы «снайпера» — именно отбрасывать заведомо ненужную информацию, так какого ж, простите, хрена ему специально задачу усложнять — пусть, мол, для начала потычется, как слепое кутя…

Далее по тексту: о самоубийстве Крамнера в Управлении говорили еще когда я вернулся, то есть, считай, целый год, но вот Крепость при этом даже не упоминалась. Даже «сарафанное радио» И-отделов — кстати, надежнейший источник, — и то молчало. И вообще, тишина вокруг этой истории такая, словно бы ничего и не случилось — хотя тут бы не насторожился только полный кретин. И кто-то на самом верху, похоже, насторожился очень всерьез: «зона молчания» вокруг этой комиссии означает такой уровень секретности, с каким я еще не сталкивался…

То же самое и с загадочным Топорковым. То, что послали человека, мне неизвестного, означать может две разные вещи. Либо Палыч — и его боссы, — присылая человека со стороны, пешку, в такую крутую компанию, откровенно хамили, либо… Либо мужик с таких верхов, где я-то уж точно никого не знаю. В общем, не мой уровень — только непонятно, с каким знаком.

Олег тихонько хмыкнул. Кажется, с тем, что мне ничего не сказали, все более-менее понятно. Ну нет у меня допуска такого уровня! И не будет никогда. Говорить мне Руди ничего права не имел, а вот то, что я сам догадаюсь — извините, формально правила не нарушены… «Вам понятно задание, Бонд?»… С некоторыми натяжками Джейн может сойти за роковую красотку… с большими натяжками… злодеи попрятались и выжидают момент для захвата мирового господства, так что не хватает только тачки и игрушек от дядюшки Хью.

Он перебрал диски с музыкой и выбрал сборку разухабистого шотландского фолка, громкость вывел побольше — специально для тех, кто слушает. Рявкнули барабаны, морозом по коже зашлись волынки… Ох, не слышали вы, парни, как живьем это звучит, не в студии — в поле, в ночь перед боем! В Вундерланде волынку тоже очень уважают…

Но чувствовал он себя все равно тревожно. Неуютно. Ворочалась в голове некая догадка, пока очень смутная, но до крайности неприятная. У меня допуска нет, думал Олег. У Патрика? Не факт… «Викинги» со «снайперами» — так, оперативники, рылом не вышли. Логично было бы послать кого-то с соответствующим уровнем допуска, но посылают нас… Ох, ливером чую, какая-то тут подстава! Нехорошие у меня предчувствия. С таких заданий не возвращаются…