Большевики одним ударом отняли у России две наибольшие ценности — победу и мир. Победа была в пределах досягаемости, и мир был наибольшим желанием России. И то и то другое было у нее отнято. Победа была превращена в поражение. Что же касается мира, жизнь России стала с приходом большевиков одной беспрерывной мучительной войной.

Мне не известно ни одно правительство, которое исполняет взятые на себя обязательства столь же твердо, пусть даже себе в ущерб, как правительство Советской России.

Русские всех классов участвовали в революции. Ни один класс не пожал плодов ее.

Большевизм есть великое зло, но он произрос из великих социальных зол.

Никогда не забывайте, что большевики — это крокодилы. У меня нет к ним ни малейшего доверия. Сила и факт — единственная их реальность.

Все дороги были бы ему открыты, родись он в Британии, во Франции, в Соединенных Штатах, в Скандинавии, в Швейцарии. Сотня счастливых карьер была бы ему доступна. Но в России с таким умом и с такой волей жизнь была мучительным восхождением к мучительной смерти.

Я всегда считал и продолжаю считать, что именно Красная армия вырвала кишки из грязных нацистов.

Думаю, Сталину было не до встречи со мной. Мы бы тоже почувствовали очень большую озабоченность, если бы столь многие из наших лучших врачей были обвинены в отравлении столь многих из наших лучших политиков.

Русские армии сделали главную работу по части выпуска кишок германской армии. В воздухе и в океане мы могли держать свои позиции, но никакая сила в мире, если не считать того, что могло быть создано за несколько лет, не была способна истрепать и сломать германскую армии, помимо русских советских армий.

Я был только слугою своей страны, и окажись я в какой-то момент неспособен выразить ее неуклонную волю к борьбе и к победе, я должен был бы быть должным образом отставлен в сторону.

Было бы безмерной катастрофой, если бы русское варварство покрыло собою культуру и независимость древних государств Европы.

Проезжая в автомобиле улицами Москвы [в 1942 г.], которая казалась очень пустой, я приопустил окно, чтобы вдохнуть воздуха, и к удивлению своему обнаружил, что стекло имело больше двух дюймов [пяти сантиметров] толщины. Это превосходило все, что я когда-либо видел.

Из моих наблюдений наших русских друзей и союзников во время войны я вынес убеждение, что ничем они не восхищаются так, как силой, и ни к чему не имеют меньше уважения, чем к слабости, особенно слабости военной.

Очень опасно недооценивать германскую эффективность в любых военных делах.

Дела сильно ухудшились, но дела сильно прояснились.

Мирные демократии, имеющие целью обеспечить свободу индивида и благосостояние масс, начинают войну в гораздо менее выгодном состоянии, нежели диктатура, чьей единственной темой была война, подготовка к войне и превращение всего общества в сырье для военной машины.