Шел дождь со снегом. Она согласилась. В экипаже с закрытым верхом темновато, но когда уличные фонари заглядывают внутрь, красивые глаза сияют. Они что-то обещают и в то же время отказывают. Она простилась с ним на пороге «киевлянинского» дома. Он поцеловал ручку в белой перчатке. Больше ничего? А что еще надо? Он узнал, где она живет.

Машинистка киевского нотариуса не принадлежала к кругу княгинь и графинь, о которых писал Апухтин. Но она всей душой стремилась туда. Пока что она полюбила молодого поляка, красивого, ласкового, почтительного. Он сделал ей предложение. Она его приняла. Но…

Мать жениха объявила сыну, что она проклянет его и его жену, если он женится на русской. Напрасно он доказывал, что Гошкевичи, в сущности, польская фамилия, только обрусевшая, мать не согласилась. И Ромео отступил.

Джульетта тяжело перенесла этот разрыв, и сердце ее наполнилось ядом. Мстить! Она отомстила тем, что вышла замуж. Избранник был ничуть не хуже неверного поляка. Молодой, красивый, богатый помещик, имевший на Полтавщине две с половиной тысячи десятин.

Он принадлежал к малороссийской аристократии. Его предок 8 января 1654 года подписал постановление Переяславской Рады о воссоединении Руси Киевской с Московской. Кроме того, он, Владимир Николаевич Бутович, был на хорошей дороге — 16 декабря 1907 года его причислили к Министерству народного просвещения.

В звании инспектора народных училищ молодые богатые люди начинали свою карьеру. Это было звание почетное, а служба интересная. Объезжая школы, такой инспектор знакомился не только с ними, но и с деревней вообще, узнавал ее нужды и мог быть ей полезен, в особенности если он, как Бутович, имел прямой доступ к генерал-губернатору обширного Юго-Западного края.

Месть была свершена блестяще. Бывшая машинистка теперь была любима, богата и знатна.

Однако ни богатство, ни знатность, ни сладость мести не дали Екатерине Викторовне счастья. И по очень простой причине: она своего блестящего мужа не любила. Не полюбила она и ребенка, который у них родился. Она скучала, как прежде. В богатой полтавской усадьбе не было для нее ни света, ни тепла. И честолюбие, временно удовлетворенное, проснулось в ней снова.

И стали три пальмы на Бога роптать:

Нет! Не так. В данном случае, то есть об Екатерине Викторовне Бутович, надо сказать иначе:

Этот смерч — 1905 год. Обреченный челнок — царская Россия. Желтый песок — пляж Биаррица.

«Отпечаток Божественных ног» сказано потому, что много позже в известном французском курорте на побережье Атлантического океана — Биаррице — умерло Васнецовское дитя, но об этом речь впереди.

Осенью 1904 года командующий войсками Киевского военного округа и генерал-губернатор Юго-Западного края, известный русский ветеран генерал М. И. Драгомиров был уволен на почетный покой. Место командующего 23 октября 1904 года занял его помощник, пятидесятишестилетний генерал-лейтенант Владимир Александрович Сухомлинов. Он вступил на этот пост накануне 1905 года, ставшего суровым испытанием для Российской державы.

Казалось бы, все ответственные лица, административные и военные деятели, должны были бы быть на местах в это тяжелое время. Но почему-то новый командующий войсками предпочел взять заграничный отпуск и уехал, если не ошибаюсь, в фешенебельный курорт на юго-западе Франции, в департаменте Нижние Пиренеи, Биаррицу.

Там, конечно, была туча иностранцев, хотя русских не так много. Однако через некоторое время генерал узнал, что одна его соотечественница и даже киевлянка тоже находится на курорте. Он познакомился с нею. Это была Екатерина Викторовна Бутович, урожденная Гошкевич.

Она была одна, без мужа. Здесь произошло то, что Бунин изобразил в своем рассказе «Солнечный удар». Генерал с места влюбился в прекрасную киевлянку. Потом он рассказывал своим друзьям, что это произошло потому, что она до удивительности напоминала ему его первую жену, урожденную баронессу Корф.

Хотя я и упомянул о бунинском «Солнечном ударе», но это был удар односторонний, то есть ударило генерала, а Екатерину Викторовну на ту пору пощадило. Она была слишком гордая дама, чтобы идти на сомнительную авантюру без достаточных оснований.