И вот все это свершилось. 27 января 1904 года разразилась война с Японией, и военные корабли 2-й Тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала З. П. Рожественского были посланы вокруг света для того, чтобы нанести за много тысяч километров решительный удар по японскому флоту.

Тихоокеанская эскадра благополучно прошла Каттегаты и прочие проливы. Швеция, Норвегия и Дания хранили строгий нейтралитет. Но Англия желала победы Японии, а не России. В отношении нас ее нейтралитет был неблагосклонен. По этой ли причине или по другой, но в районе Доггер-Банка в Северном море произошел так называемый гулльский инцидент.

Чтобы это понять, надо знать нижеследующее. Когда какая-нибудь эскадра, находящаяся в состоянии войны, движется в море, она, в особенности в ночное время, обязана не допускать к себе ближе известного расстояния никакое судно, военное или невоенное. Почему? Потому, что с любого судна может быть послана мина, которая потопит броненосец.

В ночь на 9 октября 1904 года при сильном тумане к русской эскадре приблизилось несколько судов, разглядеть которые было трудно. Они не отвечали на сигналы и предупреждения о грозящей опасности. Нужно сказать также, что во время похода 2-й Тихоокеанской эскадры командующим вице-адмиралом З. П. Рожественским были получены агентурные сведения о подготовке японцами нападения в районе датских проливов. Поэтому русская эскадра, приняв приблизившиеся к ней суда за японские миноносцы, открыла по ним огонь. Потом оказалось, что это были рыбачьи суда. Один бот был потоплен, пять повреждены. При этом два рыбака были убиты и шесть ранено. Несколько снарядов попало в русский крейсер «Аврора».

В Англии раздался грозный вопль негодования. Правительство Соединенного королевства, стремясь задержать переброску эскадры на Дальний Восток, мобилизовало резервистов флота, направило в море отряды крейсеров и потребовало предания суду командующего и командиров кораблей эскадры.

После англо-русского соглашения 12 ноября между русским министром иностранных дел В. Н. Ламздорфом и английским послом Ч. Гардингом дело было передано на расследование международной следственной комиссии адмиралов под председательством австро-венгерского адмирала Шпауна. От России членом комиссии был адмирал Ф. В. Дубасов, от Англии — Л. Бомон, от Франции — Фурнье и от США — адмирал К. Г. Дейвис. Комиссия, заседавшая в Париже с 16 декабря 1904 года по 12 февраля 1905 года, признала невиновность командного состава русской эскадры. Россия уплатила шестьдесят пять фунтов стерлингов в возмещение убытков. Таким образом гулльский инцидент был ликвидирован.

Однако не только Англия, а весь мир возмутился этим происшествием, создавшим крайне неблагоприятную атмосферу в отношении русских эскадр, которым поручена была почти неисполнимая задача. А ведь предстояло еще снабдить эту эскадру углем в открытом океане. Пришлось заплатить очень крупную сумму для того, чтобы некий углепромышленник Гинсбург согласился на эту операцию. Надо сказать, что он выполнил ее блестяще, сохранив в полном секрете координаты, где была произведена погрузка угля.

В то время как эти обреченные на гибель суда 2-й Тихоокеанской эскадры шли вокруг Азии, мне случилось быть в Петербурге. Я побывал там у одной дамы, Марии Всеволодовны Крестовской, которая дрожала за судьбу своего сына, мичмана Картавцева, находившегося, кажется, на «Авроре».

Он писал ей со стоянки у острова Цейлон дипломатической почтой, то есть секретной. Сведения, которые он сообщал своей матери, если бы были разглашены, могли бы принести большой вред, но она все же прочла мне письмо. В нем были такие строки:

«Мама, приготовься ко всему. Команда, конечно, не знает правды. Ее от матросов тщательно скрывают. Но мы, офицеры, все знаем: мы идем на гибель!»

Тут следовали некоторые пояснения. Мне кажется, что говорилось о ракушках, которые облепили корпуса судов и тормозят ход. Затем Картавцев продолжал:

«Ход в бою очень важное условие. Мы придем в Японию, потеряв несколько узлов в скорости. Но этого мало. Наши орудия не так дальнобойны, как японские. Мы не будем добрасывать до их судов, они же будут в нас попадать».

Как известно, все это сбылось.

15 мая 1905 года у острова Цусима в Корейском проливе произошел полный разгром русского флота из-за грубых ошибок сдавшегося в плен японцам командующего эскадрой вице-адмирала З. П. Рожественского и главным образом из-за превосходства японских кораблей в дальности боя и скорости хода.

Картавцев, проплавав несколько часов, был выловлен японцами и таким образом спасен.

Но почему же все-таки роковое предсказание гласило: «Флот погубит Россию»? Потому, что Цусима — это было начало конца. Цусима роковым образом отразилась на престиже царя, ее никогда не могли забыть.

Великий князь Александр Михайлович, сам моряк, хорошо знавший морские дела, писал в своих мемуарах, изданных за границей, примерно нижеследующее:

«На его, то есть государя, месте я отрекся бы от престола в день Цусимы. Инициатива посылки эскадры под командой вице-адмирала Рожественского принадлежала царю. Обладая, вообще говоря, слабым характером, царь в данном случае проявил настойчивость.

Великий князь Александр Михайлович присутствовал на решающем заседании, после которого и был послан Рожественский. Все присутствующие, кроме вице-адмирала, высказались против плана обойти Азию и дать бой в японских водах. Только он, Рожественский, заявил, что поддерживает эту мысль. Поэтому ему и пришлось вести русские суда на бой, заранее проигранный».