— Только не «написала», а «напишешь»!

— …и передашь её мне в каком-то из следующих путешествий во времени… как думаешь, зачем тебе это понадобилось?

— Ты хотел сказать «понадобится»? — я вздохнула. — Кажется, ситуация немного проясняется. Наверное, ты сможешь мне кое-что рассказать. Но я ведь даже не знаю…

Я беспомощно взглянула на своего молодого дедушку.

— Ты хорошо знаешь Люси и Пола?

— Пол де Виллер с января прибывает к нам на элапсацию. За это время он повзрослел на два года. Немного он мрачноватый, этот Пол. А Люси впервые оказалась здесь в мае. Я обычно контролирую их посещения. Это всегда очень… весело. Я помогаю им делать домашнее задание. И должен признаться, Пол — первый из де Виллеров, кто мне понравился, — он снова кашлянул. — Если ты из 2011 года, ты должна была застать их обоих. Так непривычно, в твоём времени им уже почти сорок… Передавай им от меня привет.

— Нет, этого я сделать не могу, — ох, как же всё сложно.

Наверное, мне стоило бы быть поосторожней с тем, что говорю, пока я сама как следует не разобралась, что же, собственно, происходит. В ушах у меня всё ещё звучали мамины слова: «Не доверяй никому. Даже собственным чувствам». Но кому-то же мне нужно излить душу? А кому довериться в такой ситуации, как не собственному дедушке? Я решила рискнуть:

— У меня не получится передать привет Люси и Полу. Они украли хронограф и вместе с ним прыгнули в прошлое.

— Что? — глаза Лукаса расширились от удивления. — Зачем они это сделали? Не могу поверить. Они бы не… Когда это случилось?

— В 1994-ом, — сказала я, — в том же голу родилась я.

— В 1994-ом Люси исполнится восемнадцать, а Полу — двадцать, — сказал Лукас, скорее себе, чем мне. — Значит, через два года. Потому что сейчас ей шестнадцать, а ему восемнадцать, — он виновато улыбнулся. — Я имею в виду не сейчас в нашем времени, а сейчас в том году, откуда они прибывают на элапсацию.

— Последние несколько ночей я практически не сплю. Поэтому сейчас у меня такое чувство, будто мой мозг превратился в рулон сахарной ваты, — сказала я, — да и с математикой у меня всегда были проблемы.

— Но ведь Люси и Пол… то, что ты рассказываешь, никак не может быть правдой. Они бы никогда не совершили такой безрассудный поступок.

— И всё-таки они это сделали. Я думала, ты сможешь объяснить мне, зачем им это понадобилось. В моём времени все пытаются убедить меня в том, что они… плохие. Или сумасшедшие. Или и то, и другое. Как бы там ни было, все твердят, что они очень опасные ребята. Когда мы виделись с Люси, она велела расспросить тебя о зелёном всаднике.

Лукас смотрел на меня с недоумением.

— Ты виделась с Люси? Только что ты сказала, что они пропали в год твоего рождения.

Он задумался.

— Но если они забрали хронограф с собой, как ты вообще можешь путешествовать во времени?

— Мы встретились в 1912 году у леди Тилни. А насчёт хронографа: существует ещё и второй экземпляр, именно им пользуются хранители в нашем времени.

— Леди Тилни? Она умерла четыре года назад. А второй хронограф не работает.

Я вздохнула.

— Теперь работает. Послушай, дедушка, — при этих словах Лукас вздрогнул, — мне всё это кажется ещё более запутанным, чем тебе, потому что всего пару дней назад я ни малейшего понятия не имела об этом безобразии. И я ничего не могу тебе объяснить. Абсолютно. Меня просто отправили сюда на элапсацию. Что за дурацкое слово, я даже не знаю, как оно пишется. Вчера я услышала его в первый раз. И вообще, это моё третье путешествие во времени, которое происходит под контролем хронографа. Перед тем, как меня привели в Ложу, я три раза прыгнула сама по себе, о чём, кстати, у меня остались не самые приятные воспоминания. Вообще-то все считали, что ген путешественника во времени унаследовала Шарлотта, потому что именно она родилась в правильный день. Но мама подделала дату моего рождения. Поэтому не я, а Шарлотта ходила на танцы, зубрила всё о чуме и короле Георге, именно она умеет фехтовать и играть на фортепиано, а еще у неё были эти, как их там, уроки тайноведения. Но что они там проходили, я понятия не имею, — чем больше я говорила, тем быстрее одно за другим вылетали слова. — В общем, ничего я не знаю, кроме того минимума, который мне удалось услышать. Честно говоря, эти обрывки информации ничего не прояснили, даже наоборот, запутали. С тех пор, как всё это началось, у меня даже не было времени, чтобы перевести дух и обдумать, что же со мной происходит. Лесли всё поискала в Гугле, но мистер Уитмен отобрал у нас папку с материалами, хотя я с ними всё равно не очень разобралась. Кажется, все ожидали от меня чего-то особенного и теперь очень разочаровались.

— «Магией ворона он окрылён, победным аккордом замкнёт круг времён», — пробормотал Лукас.

— Вот, о чём я и говорю, магия ворона, тыры-пыры… Нет у меня никаких суперспособностей. Граф Сен-Жермен пытался меня задушить, хотя он стоял довольно далеко, а в голове у меня при этом раздавался его голос. Потом на нас напали какие-то трое мужчин в Гайд-Парке, у них были пистолеты и шпаги. Одного из них мне пришлось заколоть, потому что иначе он убил бы Гидеона… и этот Гидеон, он такой… — чтобы продолжать тираду, я набрала в лёгкие побольше воздуха: — Он такой противный. Обращается со мной, как с грязью. А сегодня утром он поцеловал Шарлотту, да, просто в щёку, но ведь это тоже что-то значит. Что бы там ни говорили, мне нельзя было позволять ему целовать меня, а сначала следовало бы спросить об отношениях с Шарлоттой. И вообще, мы знакомы всего пару дней, но вдруг всё… всё завертелось так быстро… и все уверены, что это я рассказала Люси и Полу, когда именно мы окажемся у леди Тилни, ведь нам нужна её кровь, но Люси и Полу она нужна не меньше. А ещё им необходимо заполучить кровь Гидеона и мою, тогда их круг замкнётся. И никто не удосужился мне объяснить, что же случится, когда кровь всех путешественников во времени будет считана в хронографе. Иногда мне кажется, они и сами не в курсе. А я же должна спросить тебя о зелёном всаднике, так сказала Люси.

Лукас крепко зажмурился, пытаясь, наверное, разобраться в моём неконтролируемом потоке слов.

— Даже не представляю, что это за зелёный всадник, — сказал он. — Мне жаль, но я никогда о нём раньше не слышал. Может, это название какого-то фильма? Почему ты не спросишь меня об этом в 2011-ом?

Я испуганно посмотрела ему в глаза.

— О, понимаю, — поспешно сказал Лукас. — Ты не можешь этого сделать в своём времени, потому что я, наверное, давно умер, а, может быть, ослеп, оглох и прозябаю в каком-нибудь доме для престарелых. Нет-нет, спасибо, об этом мне знать не обязательно.