— Вот так!

Юли испытующе посмотрела мне в глаза. Я почувствовал легкое жжение, затем приятное тепло разлилось по всему телу.

— Который теперь день? — Я приоткрыл глаза, глядя на нее. Никогда еще она не казалась мне такой близкой, домашней и бесконечно родной.

— Прошла уже неделя с тех пор, как ты пришел из леса весь израненный.

— Так значит, я сам выбрался оттуда?

— Я нашла тебя ночью на пороге дома, едва живого и всего в крови… — В ее глазах промелькнула отчаянная боль пережитого горя. Я нащупал ее ладонь, нежно сжал в своих пальцах.

— А ревун? Я убил его?

— Не знаю. Кулак сказал, что никакого ревуна больше нет… Ты знаешь, — оживилась она, — он оказался очень милым человеком. Все время заботился о нас, пока ты был без памяти.

В дверь несмело постучали. Юли замолчала, обернулась на этот стук, и лицо ее озарила радостная улыбка.

— А вот и он сам!

На пороге неуверенно мялся Кулак, тревожно поглядывая на меня из-за ее плеча. В распахнутую дверь была видна залитая солнцем поляна, какие-то люди суетились у конторы, бегали, перетаскивая тяжелые коробки и мешки. Я удивленно посмотрел на Кулака. Поняв мой немой вопрос, он пожал плечами, словно, извиняясь.

— Поезд пришел… Ребята сгружают харчи. Теперь заживем! — Он был явно рад происходящему, но не хотел показывать своего настроения в присутствии больного.

— Ну, как ты? — спросил участливо, подходя к столу и выкладывая какой-то сверток. — Я тут еще травки принес и харчишек кое — каких, — обратился он к Юли. — Ему теперь надо. Пускай поправляется!

Юли одарила его лучистой улыбкой.

— Спасибо, Эд! Вы так много сделали для нас! Я даже не знаю, чем отблагодарить вас за спасение мужа…

— Чего там! — пробурчал он, явно польщенный ее словами.

Я с удивлением отметил, что моей жене каким-то образом удалось выудить из него его настоящее имя. Кулак пошарил рукой в обширном кармане своих штанов и вынул оттуда мой пистолет, бережно обтерев его рукавом рубахи, протянул мне.

— На вот! Кажись, твой? Я это, в лесу его нашел, у ручья… Сгодится еще, небось?

— Спасибо. Только патронов у меня к нему больше нет. Так что, он мне теперь, вроде как, и ни к чему.

— Патронов я тебе раздобыл. Здесь вот они, — он кивнул на сверток.

— А ревун? — Я тревожно посмотрел на него.

— Убил ты его! Наповал! Всю башку ему разнес! — Кулак отер рукавом вспотевший лоб. — Нету больше ревуна!.. И как только жив-то сам остался, ума не приложу?! Ведь это ж надо такое!.. — Он сделал руками какой-то неопределенный жест: не то удивления, не то восхищения. Потом спохватился: — Ну, ладно, заболтался я с вами! Побегу… За разгрузкой присмотреть надо… Ты поправляйся. Зайду еще! — и он торопливо вышел, плотно затворив за собой дверь.

Я взглянул на Юли. Казалось, она была счастлива больше всех, и вся светилась от счастья.

Прошла еще неделя. Мало-помалу я обретал прежние силы, во многом благодаря целебным травам, которые собирал для меня Кулак. То, что долгожданный поезд ушел в столицу без нас, теперь мало волновало меня. Каким-то чутьем я догадывался о бессмысленности поездки в Линь-Шуй. Человек по имени Хо был где-то рядом. Теперь, после разговора с Кулаком, я не сомневался в этом. Не лез у меня из головы и таинственный старик, повстречавшийся нам с Юли в лесу, особенно его ужасный шрам на лице. Ведь, по словам Кулака, Хо тоже был когда-то ранен в голову. Нет, Кулак знает, где прячется Хо, и я обязательно выведаю у него это! Так думал я, но к моему удивлению и радости, ничего выведывать не пришлось. Кулак сам пришел ко мне. Он долго сидел молча, не решаясь заговорить первым. Я не торопил его, терпеливо ждал.

— Вот что, — наконец начал он. — Ты это… кажись, с Хо хотел встретиться?

— Разве? — Я прищурился, посмотрел на него. Он не понял моей иронии, удивленно уставился на меня. И, чтобы не спугнуть его откровения, я поспешил добавить: — Хотел. Я и в Линь-Шуй для этого ехал… Ты ведь знаешь, где он? Так?

— Угу! Знаю, — Кулак кивнул. — Только в столицу-то тебе незачем ехать… Здесь он, в лесах прячется. Раньше-то не доверял я тебе, боялся сказать об этом. И потом, Хо мне строго-настрого приказал никому не болтать… Но теперь можно, теперь видать, что ты свой парень! — Он немного помолчал. — Раз уж тебе так нужно повидаться с ним, покажу я потайную тропу. Стало быть, ничего не поделаешь… Ты пока отдохни, собери вещички, какие, а завтра, как рассветет, и пойдем.

— Зачем же до завтра откладывать? Собирать нам нечего. Да и засиделись мы здесь, у вас, пора и честь знать! Правда? — Я обнял за плечи Юли. Она рассеянно улыбнулась.

— Ну, раз так… — Кулак пожал плечами. — Мне чего? Я могу и сейчас!

— Тогда пошли?

— Вот здесь, стало быть, и пойдете, — Кулак раздвинул кусты, показывая нам узкую каменистую тропу. — Прямо в горы! Идти дня два, не более. Тут я вам харчишек на дорогу собрал кое-каких, значит… — Он протянул мне объемистый вещевой мешок. — Только ты это, не говори ему, ну, что это я тебе тропу-то указал… — Кулак замялся. — Обещал ведь я ему!