Здесь было тепло, уютно, и меня тут же начало клонить в сон. Глаза слипались, но я стоически боролся с этим.

— Как там? — спросил Лартун.

— Как обычно. — Я расстегнул куртку. — Ничего не изменилось. Будь Отор немного более религиозным, и мы бы услышали о Последних днях.

— Живр сказал, что жрец напророчил, как рука Мелота сметет осаждающих. Или что-то вроде того. — Шен, закинув руки за голову, смотрел на пламя.

— Погода нам благоволит, — высоким голосом сказал Йанар и закашлялся. — Она охладит горячие головы. Сдисцам будет не до штурма стен.

— До тех пор, пока не придут некроманты. Если командир южан не дурак, то уже отправил гонца за помощью. — Рандо помрачнел. — Появление Белых — это вопрос времени.

— Вопрос нескольких месяцев, милорд Рандо, — заметил летун. — При такой погоде все перевалы через день-два будут перекрыты. Некроманты всего лишь люди, хоть и с темной «искрой». Против стихии они ничего не смогут сделать.

— А Снежный клан?

— Если только среди них найдутся самоубийцы, — дернул крыльями йе-арре. — Когда ветер свирепствует, даже птицы сидят по насестам и не лезут в небо.

— Мы здесь крепко застряли, — сказал я. — Уйти через северные ворота теперь не получится при всем желании.

Все четверо кивнули, соглашаясь с моими словами.

— Разве что внезапно потеплеет. — Целитель и сам не верил в свои слова.

Я махнул рукой:

— Забудь о чудесах, приятель. Это случится не раньше середины весны.

— То есть ты хочешь сказать, что мы увязли в этой дыре на четыре месяца?! — вскинулся Лартун.

— При самом плохом раскладе — да. Я потер обмороженные щеки. — Хотя, как говорят знающие люди, здесь случаются оттепели в последний зимний месяц.

— И не такая уж это дыра, — поддержал меня йе-арре. — Крепость гораздо лучше, чем пещера или развалины времен Войны Некромантов.

Рандо повернулся к Шену:

— Как твоя «искра»?

Тот кисло посмотрел на рыцаря и с неохотой признался в собственном бессилии:

— Появляется и вновь исчезает. Я даже не успеваю дать ей разгореться.

Ему приходилось тратить свой Дар на раненых. И если Га-нор уже был на ногах, хотя его движения и оставались скованными, то милорд Водер все еще лежал — воина съедала лихорадка. Про Тиф и говорить было нечего. Она, похоже, решила проваляться без сознания всю зиму.

— Сможем ли мы продержаться здесь до весны? — задумчиво произнес Рандо, сжав кулаки.

— Сможем, милорд, — решительно сказал Йанар. — У нас есть все возможности выжить. А то, чего нет, добудем я и мои ребята. Сдисцы умрут раньше, чем мы.

— Это обнадеживает. — Рандо, улыбнувшись, кивнул летуну. Потом повернулся ко мне, посмотрел оценивающе и посоветовал: — Отправляйся спать, Нэсс. Вряд ли кто-то будет беспокоить нас в такую ночь.

Я даже не собирался с ним спорить. Молча сгреб лук, на ходу застегнул куртку, толкнул дверь и, задержав дыхание, вышел на мороз и ветер. Стражник страдал на стене.

— Иди погрейся.

— А ты?

— Постою пока.

Лук обрадованно кивнул, хлопнул меня по плечу и поспешил к теплу.

Когда на смену мне пришел Живр, я простоял чуть меньше полунара и еще не настолько замерз, чтобы бегом бежать по лестнице. Спускаться во двор следовало очень медленно — приходилось держать ухо востро каждую уну, настолько здесь было скользко, и завтра с утра я решил первым делом сколоть лед со ступеней.

В Центральной башне, оббив сапоги от снега, я передал северянину просьбу Живра сменить его через нар и, поднявшись на второй этаж, пошел по галерее к комнате, расположенной рядом с часовней Мелота.

Йанак и Йалар сладко спали. В темноте я едва не наступил на крыло одного из них. Но все-таки нашарил овчинный тулуп и, закутавшись в него, заснул.

Снегопад завершился неожиданно. Мы уже и не надеялись на такое чудо. Но однажды, проснувшись поутру, я увидел, что небо очистилось, став ультрамариновым, и исчезнувшие облака открыли окружающие нас со всех сторон молочные пики, на которые было больно смотреть из-за яркого солнца.

Первым, кого встретил во дворе, был Га-нор. Сбросив куртку, он тренировался с мечом, легко шагая по застывшему насту и рассекая клинком морозный воздух. Проходя мимо, я кивком поприветствовал сына Ирбиса и получил в ответ едва заметную улыбку.

Возле сейчас заваленных северных ворот я заметил Рону. Она сосредоточенно хмурилась и, позабыв обо всем на свете, занималась надгробной плитой для могилы Кальна. Водя руками, Ходящая плавила камень, придавая ему нужную форму. Я подошел ближе и с удивлением увидел, как в базальте проступают контуры человеческой фигуры.

Девушка покосилась на меня, не прекращая работы.

Мы похоронили рыцаря в тот, первый, черный день, и все чувствовали себя повинными в его гибели. Поэтому старались не разговаривать об этом, но каждый пришел к нему на могилу, когда думал, что другие его не видят.