Вилли и не старалась скрыть своего разочарования. Слушая Сюзанну, она сравнивала ее любовь с любовью к Мэтту, которая не требовала от нее жертв. Он предоставил ей полную свободу выбора. Ей очень хотелось бы, чтобы у Сюзанны было то же самое.

– Видишь ли, – сказала Сюзанна, доставая из пачки "Мальборо" еще одну сигарету и закуривая ее. – Такова действительность. Я, словно в детство маленькой девочкой, вновь возвращаюсь в семью. Джим понравился и моему старику, и братьям. Ну, а о маме даже говорить нечего... – В ее голосе послышалась мольба. – Мне не надо уже никому ничего доказывать. Скажи, что ты понимаешь меня.

Вилли кивнула. Конечно, это не конец света, но она чувствовала, что теряет больше, чем подругу, – она теряет свою идейную союзницу. Находясь под влиянием обуревавших ее чувств и не прощая отступничество Сюзанны, она, тем не менее, поняла, что нельзя обижать Сюзанну резким словом или критикой ее поведения. Как и в первый день их знакомства, Сюзанна показалась ей хрупкой и легко уязвимой.

– И ты сейчас уедешь?

– Ох, Вилли, мне так не хочется уезжать! – воскликнула Сюзанна.

– Так не уезжай. Закончи учебу. Осталось всего полгода. Ты выйдешь за Джима, но сперва получи образование. Сделай это для себя.

Сюзанна отрицательно замотала головой.

– Джим не бросит тебя, – продолжала уговаривать ее Вилли.

– Дело не в Джиме, а во мне. Полгода – это очень много. Я могу потерять его. Я думаю, что поступаю правильно. Так же поступила когда-то и моя мать.

Вилли хотелось спорить, убедить ее, что она совершает ошибку, у нее нет гарантий, что брак ее будет удачным, но Сюзанна упорно стояла на своем.

– Я останусь до завтра, – сказала она. – Своему старику я сказала, что мне нужно время, чтобы собраться. Вот так. – Она нервно рассмеялась. – Наконец я хоть что-то делаю правильно. – Она смахнула со щеки скатившуюся слезу и улыбнулась. – Пойми меня, Вилли. Пожалуйста.

– Постараюсь, – сказала Вилли и обняла подругу. – Я ударю в гонг в честь твоего отъезда.

– Мы не потеряем друг друга, – торжественно объявила Сюзанна. – Ведь мое замужество не означает, что мы не можем оставаться друзьями.

Вилли улыбнулась ей. Она очень хотела бы, чтобы эти слова оказались правдой, но сердцем понимала, что не потерять друг друга еще не значит остаться друзьями.

В течение нескольких последующих недель Вилли была в плохом настроении, занятия занимали почти все ее время. Даже при своей огромной работоспособности она стала ощущать себя насытившимся роботом, который движется по одному маршруту – от библиотеки к аудитории.

Чем больше времени проходило с тех пор, как она рассталась со своей соседкой по комнате, тем труднее ей было заполнить образовавшийся после отъезда Сюзанны вакуум. Вилли привыкла к Сюзанне, к ее низкому смеху, запаху табака и даже к полной окурками пепельнице. Без ее теплоты, умения уговорить пойти погулять или выпить за компанию где-нибудь чашечку кофе Вилли совсем превратилась в отшельницу.

Только еженедельные звонки Мэтта могли поколебать ее железную дисциплину. Она рассказывала ему о своей работе, но время летело стремительно, и так же стремительно уходила в прошлое их жизнь в Джорджии. Его голос звучал менее непосредственно и интимно, чем тогда, когда он шептал ей слова любви, отгоняя ее ночной кошмар. Теперь в интимных отношениях она была лишь со своей работой. Она просыпалась с ней и брала с собой в постель, когда ложилась спать.

Во время их последнего разговора Мэтт сказал, что чувствует, как теряет ее. Он спросил, может ли надеяться на скорое свидание с ней, но она не смогла ответить ему ничего определенного. Она очень любила Мэтта, но он был далеко, в Вашингтоне, а она здесь. Она жила одна, словно монахиня, стараясь за одну неделю выполнить работу, рассчитанную на месяц. Вчера она чуть не заснула в аудитории, а прошлой ночью до пяти часов утра работала над своим выступлением в "Спорном суде".

Сейчас, попав в офис "Лоу Ревью", чтобы отдать последние страницы своей статьи, она услышала так раздражавший ее смешок Бада Хоуджа.

– Привет, Вилли! Ты слышала последний анекдот "Клиффа"?

Стиснув зубы, она проигнорировала его вопрос. За те два года, что она провела в Редклиффе, она слышала немало наивных, безвкусных и пошлых анекдотов от "Клиффа".

Бад не обратил внимания на ее молчание. Он рассказал очередной пустой анекдот от "Клиффа", и мужчины в офисе рассмеялись, повернувшись к Вилли, чтобы посмотреть на ее реакцию. Свиньи, думала она. Молодые, вонючие кабанчики. Она сильнее стиснула зубы и положила папку на один из столов. Затем подошла к каталогу и порылась в нем в поисках нужного ей материала. Она ни на кого не обращала внимания и, когда закончила, обнаружила, что в комнате остался только Бад. Не замечая его, она направилась к двери.

– Прощайте, прекрасная женщина, – крикнул он ей вслед. – Разлука с вами – это такая сладкая печаль.

Заполдень в тишине университетской библиотеки она раскрыла свою папку, в которой держала текст выступления в "Спорном суде". Она порылась в папке, пытаясь найти рукопись, но ее не было.

Она должна быть там! Заключительное выступление было очень важным для Вилли. Она так долго и скрупулезно исследовала это дело, в тексте приводились ссылки и вся документация. Она перетряхнула содержимое папки, но рукописи не было. Она исчезла.