— Я не хочу покидать Палаццо, — поспешно сказала Клиона, но тут же умолкла — перед ней открылась волшебная картина, которую являл собой дивный, весь в огнях сад.

Она в жизни не видела подобного зрелища. Крошечные огоньки окаймляли дорожки и поблескивали в кустах. Китайские фонари свисали с ветвей деревьев. Многочисленные фонтаны были искусно подсвечены, и вода всех цветов радуги взлетала в небо и падала, переливаясь и искрясь, в сияющие бассейны.

Все было так прекрасно, что, казалось, звезды в небе и луна, всходившая над падубами, такое же творение искусства, как иллюминация в саду. Благоухали цветы, их аромат, густой и манящий, опьянял.

— Пойдемте, я хочу вам что-то показать, — позвал принц Камилло.

— Мы не должны отходить далеко от дома, — встревожилась Клиона.

— Вы боитесь меня или своего сторожевого пса милорда Рейвена? — спросил принц.

Ничто не могло бы так возмутить Клиону, как эти слова.

— Его светлость мне не указ, — проговорила она рассерженно.

— Тогда к чему беспокоиться об условностях? — спросил он. — Я позабочусь о вас. Пойдемте, я хочу, чтобы вы увидели Храм Любви.

Он указал ей на маленький греческий храм, тоже искусно освещенный, — беломраморные колонны сияли, будто драгоценность, на фоне темного неба.

— Как красиво! — вырвалось у Клионы.

— И вы дивно красивы, — прошептал принц.

Он потянул ее за руку вперед. Какое-то внутреннее чувство говорило ей: следует воспротивиться, но рассудок напомнил: воспротивиться — значит последовать совету лорда Рейвена.

— В Храме Любви, — говорил принц, — есть статуя, которая, как все считают, приносит счастье просящим у нее милости. Я хочу попросить о милости и у статуи, и у вас.

Клиона заколебалась, и принц, чувствуя ее нерешительность, обратился к ней с еще более пылкой мольбой.

— Прошу вас, не отказывайте мне, — умолял он. — Я прошу о немногом, и неразумно было бы отвратить свой взор от Храма Любви. Разве любовь не самая великая, самая могучая, самая непреоборимая сила во всей нашей жизни?

Принц был так хорош собой, так молод, говорил так искренне — отказать ему было бы жестоко. Клиона, не противясь более, последовала за ним туда, где светился под звездами девственно белый Храм.

— Какое платье ты наденешь сегодня, любовь моя? — спросила Берил, входя в спальню, где Клиона отдыхала в постели.

— Я об этом еще не думала, — ответила Клиона с улыбкой.

Берил уселась на кровать.

— Странное ты существо, дорогая! — заметила она. — В один вечер обрела невиданный успех и относишься к такому необычайному событию, словно это тебе безразлично.

— Ты преувеличиваешь, — снова улыбнулась Клиона.

— Вовсе нет, — сказала Берил. — Все собравшиеся вчера превозносили твою красоту и спрашивали, кто ты. Мне пришлось удовлетворить любопытство на сей счет по меньшей мере сотни восхищенных джентльменов.

— По одежке встречают, — ответила Клиона. — Никто меня не замечал, когда я ходила в обносках.

— А как же иначе? — спросила Берил. — Людей судят по внешнему виду. Я всегда говорю: золотое сердце вряд ли стоит усилий, необходимых, чтобы до него докопаться.

Клиона рассмеялась.

— Тебе не идет быть циничной, Берил. И если уж речь зашла о чьем-то успехе, то как быть с твоим? Граф пребывал в тоске весь вечер из-за того, что ты не удостаивала его и взглядом.

— Это ему не повредит. — Берил очаровательно улыбнулась. — Но не пытайся, любовь моя, отвлечь меня разговорами обо мне — я не позволю тебе скрытничать. Я никому не разболтаю твоих секретов и не так глупа, чтобы не замечать очевидного. Я знаю не хуже твоего, по какому случаю сегодня дается обед.

— По правде говоря, я не имею представления, о чем ты говоришь, — удивилась Клиона. — Леди Рейвен сказала за завтраком, что мы обедаем на вилле Боргезе. Больше мне ничего неизвестно.

— Выдумки! — оборвала ее Берил. — Ты не такая уж простушка и должна понимать истинное значение происходящего — ее светлость разбудили чуть ли не на рассвете запиской: нас умоляют оказать честь вилле Боргезе своим посещением. Для чего устраивать в подобной спешке обед? Несомненно, сегодня же вечером принц желает объявить о своих намерениях.