Выпив за знакомство, поели, затем снова выпили и перешли к неспешной беседе, изредка прерываемой лишь появлением помощника шкипера – несколько угрюмого молодого парня с вытянутым мосластым лицом. Помощник советовался с хозяином по поводу курса и ночлега, предлагая пристать к какому-то островку… что и было сделано, и новые приятели, вышедшие на палубу освежиться, с полчаса любовались закатом и островом – таким же, на котором до того прозябал князь, правда, куда большем. И лес тут рос гуще – не только сосновый бор, но и ельник, и даже виднелась крытая лапником рыбацкая избушка, сложенная из серых от времени бревен.

– Тут раньше было языческое капище, – охотно пояснял шкипер. – Даже приносили в жертву людей! Да-да, не удивляйтесь, такие вот были когда-то кровавые и безбожные времена, не то что нынче. Да-а… подумать только, сколь великих успехов с соизволения Господня достиг человеческий ум! Мельницы, бумага для письма, стекло, изящные ткани, доспехи по фигуре – все для удобства жизни. А ведь еще каких-то лет двести назад ничего этого не было! И все жили в дикости… бедные, бедные люди.

За соснами пламенел закат, и отражающиеся в темных волнах кроны деревьев казались объятыми пламенем. В быстро темнеющем небе прямо на глазах вспыхивали желтые звезды, и мерцающая половинка луны качалась над крышей рыбацкой избушки, уже почти не различимой из-за наступившей ночной тьмы.

– Гейнц, – обернувшись, подозвал шкипер молодого матроса. – Зажги-ка в моей каюте свечи, да не сальные зажигай, достань из шкафчика хорошие, из русского воска.

Кивнув, матрос убежал исполнять приказание, а хозяин «Сесилии» посмотрел на звезды.

– Вот ведь, горят. И указывают дорогу морским судам… только здесь слишком уж много островов и скал для того, чтобы идти ночью. Ну что, дражайший герр Мюллер? Спустимся ко мне? У нас еще остался марципановый пирог, правда, немного черствый, сладкий мармелад из корней лопуха с шиповником, орехи и, конечно, вино. Посидим, поговорим, выпьем… как принято у нас в Голландии, я ведь оттуда, из Гента.

Собственно, говорил один шкипер, судя по всему, относившийся к той, не столь уж и редко встречающейся породе людей, что нуждаются вовсе не в собеседниках, а скорей, в слушателях. Это сейчас было князю на руку – он вовсе не хотел в подробностях рассказывать о себе – врать. Тем более столь гостеприимному и любезному человеку, как герр Антониус Вандервельде.

А герр Вандервельде говорил о многом – от устройства небесных сфер, описанного знаменитым Николя Оресмом, до рецепта похлебки из чечевицы с шалфеем, толченым жареным луком и корицей.

В эту ночь Егор уснул поздно и проснулся лишь от беготни матросов – судно снималось с якоря. И снова безбрежное море, и поросшие редколесьем скалистые островки, и крики кружащих над мачтами чаек.

Вот впереди показался парус, потом – еще один, и даже несколько – еще немного, и Вожников смог разглядеть около двух десятков вымпелов ганзейского города Ростока. Быстро догнать медлительные пузатые когги юркой шняве не составило никакого труда. По приказу капитана на грот-мачте взвился цветастый зелено-красный стяг – как видно, сигнал приветствия. Точно такими же флагами отсалютовали и ганзейские корабли – не слишком ли много чести для простых рыбаков? Или шкипер Антониус Вандервельде был у ганзейцев на особом счету? Оказывал какие-то услуги? Наверное, так.

Нагло вклинившись в средину торговой флотилии, «Сесилия» зарифила паруса, уравнивая скорость, да так и пошла вместе с коггами. Странно, что их капитаны не протестовали. Уж точно – имелись у голландца какие-то заслуги.

Вечером опять пили вино со шкипером, а утром… Утром в каморку Егора ввалились трое дюжих матросов, и еще пара вооруженных абордажными саблями дожидалась у двери. Рядом с самым озабоченным лицом стоял Вандервельде, презрительно прищурившийся при виде схваченного гостя.

– Да что происходит?! – громко возмущался Егор. – Объясните, уважаемый господин шкипер?

Голландец покривил губы:

– Дело в том, герр Мюллер, что у нас есть все основания полагать, что вы не тот, за кого себя выдаете.

– Не тот? – округлив глаза, усмехнулся князь. – А скажите на милость, кто?

– Пират. И пособник пиратов, – жестко произнес хозяин «Сесилии». – А потому сейчас вас закуют в кандалы и посадят в трюм.

– Но… где доказательства?

– Вы непременно узнаете их на суде.

Ну, хоть так. Хоть суд будет, а там… Там все, что угодно, произойти может – Егор суда не боялся, а потому дал спокойно себя заковать – ну, не драку же устраивать: парочку-тройку рыбаков, конечно, вырубил бы, а дальше – увы. Тем более никаких нехороших предчувствий не наблюдалось, и предупреждающие видения князя тоже не посещали.

– Ну вот – в трюм, – пожимая плечами, звякнул цепями арестант. – Что, в каморке-то нельзя оставить? Боитесь, что сбегу?

– В каморке? – Подумав, шкипер махнул рукой: – А и в самом деле, зачем привычное место менять? Вам ведь там вполне уютно, правда?