Ознакомившись с романом, Рейнал постановил: несмотря на устный договор с Сэлинджером, печатать книгу издательство не будет. К ужасу Жиру, заместитель директора абсолютно ничего в ней не понял. «Когда он прочитал ее, мне стало ясно: дело плохо. «Этот Холден Колфилд, он что, псих?» — спросил у меня Рейнал. Еще он рассказал, что давал почитать машинопись кому-то из редакторов отдела школьных учебников. «При чем тут учебники?» — удивился я. «Так ведь там вроде про школьника?» Отрицательный отзыв редактора отдела учебников окончательно решил дело».

Жиру избрал худший из возможных способов сообщить Сэлинджеру неприятную новость — пригласил его на ланч, нa которым, переступив через себя, передал от издательства «Харкорт Брейс» пожелание основательно переделать роман. Для Сэлинджера, как в дурном сне, повторялась история с Уитом Бернеттом и несостоявшимся сборником «Молодые люди». Ему стоило большого труда не вспылить прямо но время ланча (Роберт Жиру побоялся оказаться один на один с писателем и привел с собой в ресторан коллегу по «Харкорт Брейс»), но, вернувшись домой, он немедленно позвонил и издательство и потребовал вернуть рукопись. «Они повели себя как ублюдки», — жаловался Сэлинджер.

В Лондоне судьба «Над пропастью во ржи» на первых шагах гоже складывалась не совсем гладко — у Джейми Хэмилтона возникли сомнения, стоит ли браться за публикацию романа. Как читателю книга Хэмилтону чрезвычайно понравилась, но как бизнесмен он опасался понести убытки. Наполовину американец, Хэмилтон спокойно отнесся к сленгу, на котором написан роман, но за реакцию на него коренных британцев он поручиться не мог. Своими сомнениями издатель поделился в письме с коллегой: «Я убежден, что Сэлинджер, о чьей книге идет речь, потрясающе талантлив, а его произведение невероятно любопытно. Но мне остается лишь гадать, как английские читатели воспримут свойственную Холдену Колфилду манеру выражаться».

В конце концов Джейми Хэмилтон доверился своему издательскому чутью и решил печатать «Над пропастью во ржи». В Америке тем временем Дороти Олдинг забрала рукопись романа из «Харкорт Брейс» и отправила ее в Бостон Джону Вудберну, редактору отдела художественной прозы издательства «Литтл, Браун энд компани». Вудберн пришел от романа в восторг, и издательство немедленно приняло его в работу.

Сэлинджер наконец мог быть спокоен относительно издательской судьбы «Над пропастью во ржи». Ему, однако, предстояло пережить еще один, последний удар по неизданному роману. И удар этот последовал от тех, чье мнение он ценил больше всего. В конце 1950 года Дороти Олдинг отнесла экземпляр «Над пропастью во ржи» в редакцию «Нью-Иоркера». Сэлинджер рассчитывал, что журнал опубликует фрагменты романа, которые наверняка вызовут у читателей большой интерес.

Двадцать пятого января 1951 года он получил письмо от Гаса Лобрано. Тот писал, что прочитал рукопись сам и дал ее прочитать одному из редакторов. Ни Лобрано, ни второму редактору роман не понравился. Оба сочли, что персонажи у Сэлинджера неправдоподобны, в частности дети и семье Колфилдов показались им слишком уж не по возрасту развитыми. Редакторам «Нью-Йоркера» «с трудом верилось, чтобы в одной семье было четыре столь выдающихся ребенка». И результате журнал отказался напечатать хотя бы один короткий отрывок «Над пропастью во ржи»'.

В письме с отказом публиковать отрывки из романа Побрано высказал Сэлинджеру соображения относительно его стилистики. Собственно, главной задачей этого письма было объяснить, почему «Нью-Йоркер» не станет печатать рассказ «Реквием по призраку оперы», написанный Сэлинджером сразу после завершения «Над пропастью во ржи». «По-моему, мы по-прежнему находитесь в плену романа, его настроения и даже отдельных сцен», — делился своими соображениями Лобрано и напоминал Сэлинджеру, что в «Нью-Йоркере» никогда не приветствовались рассказы, в которых «из всех щелей лезет автор».

Как ни горько было Сэлинджеру узнать, что «Нью-Йоркер» не станет печатать отрывков «Над пропастью во ржи», критические замечания Лобрано он, похоже, принял к сведению. Возможно, именно под влиянием слов редактора о «лезущем из всех щелей авторе» Сэлинджер никогда не занимался саморекламой. Отказ от нее в некотором роде соответствовал принятому в «Нью-Йоркере» представлению о правильных взаимоотношениях между автором и его произведением. Редакторы журнала всегда настаивали, что произведение должно подчинить себе своего создателя. Если в рассказе слишком сильно ощущалось авторское присутствие, он для журнальных страниц не годился. На них могли печататься только произведения, написанные в стилистике «Нью-Йоркера».

Роман «Над пропастью во ржи» к числу таких произведений не принадлежал. Эта книга создавалась на протяжении десятилетия, и всякий, кто знал Сэлинджера, отчетливо видел в ней отпечаток его личности. Это-то и не устроило Лобрано. В редакции «Нью-Йоркера» не разглядели, однако, поразительной особенности «Над пропастью во ржи» — способности этого произведения обращаться к читателю на таком личном уровне, на котором не находится места автору Сэлинджер и не думал в угоду Гасу Лобрано переписывать роман, что не помешало ему задуматься о проповедуемом журналом принципе взаимоотношений между автором и тем, что он создает.