Затем снова крикнул в трубку:

– Нет! Я сказал – нет!

Ольшанский бросил трубку на стол и увидел, что горничная все еще находится в комнате.

– В чем дело? – В его голосе снова зазвучало недовольство. – Чаевые вам дадут потом, я не ношу при себе денег…

– Я не хочу брать у вас деньги, – решительно, будто прыгнув в ледяную воду, проговорила Лола. – Я хочу отдать вам деньги, и большие.

В глазах олигарха зажглось любопытство:

– Вы знаете, почему я стал богатым человеком? Потому что никогда, ни разу в жизни не отказывался ни от каких денег. Интересно, что вы называете большими деньгами?

– Приблизительно два миллиона долларов.

Ольшанский развернулся вместе с креслом так, чтобы Лола оказалась перед его лицом, и махнул ей рукой:

– Садись. Садись и рассказывай.

– На «вы», пожалуйста! – высокомерным тоном ответила Лола, опускаясь во второе кресло.

Двое мрачных охранников провели Маркиза по коридору шестого этажа и подвели к двери апартаментов Ольшанского. Здесь его встретил личный телохранитель олигарха, окинул неодобрительным взглядом и приступил к обыску.

Говорят, самому тщательному обыску подвергают рабочих на южноафриканских алмазных шахтах, но та процедура, которую провели с Маркизом, вряд ли уступала этому африканскому издевательству.

Проверив самого Леню, охранник не менее тщательно обследовал его сумку. К его чести, увидев содержимое этой сумки, он даже бровью не повел – должно быть, в окружении миллиардера привык к огромным деньгам, а невозмутимость входит в перечень его профессиональных достоинств.

Наконец Леню впустили в святая святых – кабинет Ольшанского.

Однако первый, кого он увидел, войдя, был не сам олигарх, а… Лола. В униформе горничной, которая удивительно ей шла, девушка сидела на краю журнального столика и, громко смеясь, разговаривала с невысоким мужчиной, стоявшим возле окна, свет от которого мешал его рассмотреть.

В руке у Лолы был бокал с голубым коктейлем, и вид у нее был очень непринужденный.

– Ленечка! – явно обрадовалась она. – Познакомься – это Вадим… Вадим Александрович. Вадим, это Леонид… я вам о нем рассказывала.

Мужчина сделал несколько шагов навстречу, и Маркиз разглядел хорошо известное по средствам массовой информации лицо. Надо сказать, внешность олигарха его разочаровала – стареющий, лысеющий, полнеющий мужчина, в общем, ничего примечательного.

Ольшанский протянул руку, улыбнулся… и Леня изменил свое мнение.

Улыбнувшись и пожав руку, олигарх как бы включил на какое-то время источник высокого напряжения, и от него повеяло энергией, напором и силой. Улыбка не сделала его привлекательнее или обаятельнее, как бывает с некоторыми людьми. Она сделала его сильнее. Этот человек мог добиться всего, чего только хотел. От него исходило какое-то особое излучение – излучение власти, влияния, излучение больших денег.

– У вас замечательная подруга, – с улыбкой проговорил Ольшанский. – Она сумела найти ко мне безошибочный подход… поверьте, это далеко не просто. Многие люди годами безуспешно добиваются встречи со мной, а она смогла это сделать за какие-нибудь минуты…

Леня не стал уточнять, что в отличие от тех «многих людей» они с Лолой ничего не хотели просить у Ольшанского, напротив, сами принесли ему деньги… Его очень удивил веселый взгляд Лолы, блеск ее глаз. Она выглядела так в единственном случае – когда бывала кем-то увлечена… когда успела?

– Лола в общих чертах рассказала мне всю историю, – продолжил Ольшанский. – Как всегда, нашлись люди, которым близость к большим деньгам противопоказана, люди, которые не могут спокойно видеть чужие успехи… а Череп… зря я положился на него в таком тонком вопросе. Впрочем, с вами я тоже зря обсуждаю это. Хочу сказать одно: вы и ваша подруга смогли произвести на меня впечатление, и я хотел бы предложить вам работу. Само собой, на очень привлекательных условиях. Мне нужны умные, находчивые, энергичные люди.

– Спасибо. – Маркиз опустил взгляд. – Я понимаю, что таким людям, как вы, не отказывают, но сам я привык к независимости… конечно, я не говорю за Лолу, ей самой решать, но я работаю только на самого себя.

Ольшанский молча перевел взгляд на девушку.

Лола покачала ножкой, поставила на столик опустевший бокал и присоединилась к своему другу:

– Я тоже, как кошка, – хожу где вздумаю и гуляю сама по себе.

– Что ж! – Олигарх развел руками. – Конечно, я не буду на вас давить, насильно мил не будешь. Но зачем тогда вы все это делали, зачем приложили столько сил, если не хотели войти в мою команду?