– Я слетаю в Кеокук, Ричард, – сказал я, – а ты продолжай радовать наших пассажиров, летай с ними.

– Давай, – ответил он.

Через двадцать минут я с разочарованием взирал на кеокукский аэропорт. Здесь была бетонная взлетная полоса, везде виднелись новые постройки. Садиться на такую твердую поверхность означало полностью сточить о бетон хвостовой костыль, а для того, чтобы долететь до следующего аэропорта, у меня явно не хватит горючего. Но к западу от поля остался небольшой клочок травы, и мы приземлились там.

Для того, чтобы подъехать к заправочной станции, нужно было пересечь бетонную взлетную полосу, где вдоль края проходила глубокая грязная канавка, над которой возвышался пятидюймовый край бетона. Я проехал туда-сюда вдоль взлетной полосы, выбрал самый чистый участок канавки и попытался прямо заехать на него.

Не получилось. Грязь замедлила скорость движения биплана, и к тому времени, когда мы приблизились к бетонной бровке, нажатие на газ до упора не помогло нам преодолеть ее.

Я заглушил свой «Райт», повторяя про себя нелестные высказывания о новом поколении летной техники, появление которого привело к повсеместному исчезновению травяных взлетно-посадочных полос. Я пообещал себе никогда больше не садиться в Кеокуке или в каком-либо другом современном аэропорту и пошел искать кого-нибудь с машиной, которая вытянула бы меня из затруднительного положения.

Трактор с косилкой для травы, который работал поблизости, был ответом на мой вопрос.

– Привет! – окликнул я тракториста. – У меня небольшая проблема с тем, чтобы пересечь вашу новую бетонку. Не подтянешь ли меня своим трактором?

– О, конечно. Мой трактор может таскать в десять раз большие самолеты.

Он прекратил косить сразу же, и мы вместе на его тракторе направились обратно к аэроплану. Когда мы прибыли на место, ко мне в кабину заглядывал один из служащих при летной школе, которая находилась рядом с аэропортом.

– Кажется, ты застрял, – сказал он.

– Да, сэр, – ответил я. – Но с этим мы справимся за какую-то минуту и я подъеду к вам заправиться.

Я снял с трактора моток буксирного троса и протянул его от железного крюка на тракторе до переднего шасси своего биплана.

– Вот, должно быть, и готово. Мы будем подталкивать за концы крыльев, если увидим, что трактору приходится туго.

– Ему не придется туго. Не беспокойся.

Трактор действительно оказался на высоте. Через несколько секунд биплан свободно стоял на бетоне, готовый к тому, чтобы я завел мотор и покатил на заправку.

– Спасибо. Ты просто выручил меня.

– Это все чепуха. Мой трактор может таскать в десять раз большие самолеты.

Служащий нервно посматривал на большой стальной пропеллер с надеждой, что я не буду просить его крутануть его рукой, чтобы завести мотор. Это кажется ужасным для того, кто никогда не заводит с руки моторы «Райт». Но у меня не было выбора – заводная ручка осталась в Кахоке.

– Почему бы тебе не заскочить сюда в кабину, – сказал я, – пока я буду вращать винт?

Пока он забирался туда, я подошел к нему и показал, где находится газ, включатель зажигания и тормоза.

– После того, как заведется, немножко потяни газ на себя, – посоветовал я. – А заведется он с пол-оборота.

Я провернул винт несколько раз и сказал:

– Порядок, теперь включай зажигание, жми на тормоза, и мы запустим мотор.

Я крутанул большую лопасть, и мотор сразу же заработал. Вот что значит старый надежный «Райт».

Не спеша я направился к кабине, но вдруг заметил, что человек в кресле пилота оцепенел от ужаса, и что мотор ревет немного громче обычного. Он работал на полном газу, и мой помощник от ветра и шума забыл, что в этом случае нужно делать. Он сидел в кабине, уставившись прямо вперед, а биплан сам по себе начинал разгоняться.

– ГАЗ! – закричал я. – СБРОСЬ ГАЗ! – В моем сознании замелькали видения о том, как Паркс поднимается в воздух с человеком на борту, который понятия не имеет, как на нем летать. Я бросился к кабине, но биплан уже быстро катил по бетону, а мотор дико ревел. Это все напоминало сон, в котором я пытаюсь догнать поезд. Я изо всех сил прыгнул на кабину, ухватился одной рукой за кожаный ободок, но дальше двигаться я не мог. Сильный поток воздуха очень мешал мне, и я мог только бежать рядом с бипланом.

Перед моим взором вспыхнула картина, на которой от биплана остались одни лишь обломки. Она дала мне силу еще раз рвануться сквозь ураган и выскочить на крыло. Мы двигались со скоростью 20 миль в час и быстро разгонялись. Я прильнул к краю кабины, напрягая все силы, которые я только мог выжать из своего тела. Парень сидел в кабине с восковым лицом: взгляд устремлен в одну точку, рот открыт.

Биплан двигался уже слишком быстро и к тому же начал поворачивать в сторону. Мы вот-вот должны были съехать в кювет. Еще одним отчаянным движением я рванулся в кабину, ухватился за рычаг и яростно дернул его. Но было уже слишком поздно, и мне ничего не оставалось делать, как висеть дальше на кабине, пока биплан движется. От заноса в сторону шины взвизгнули, одно крыло поднялось вверх, другое сильно ушло вниз и заскрипело по бетону. Я замер, ожидая, что вот-вот сломаются колеса или отлетит все шасси.