У старшего надзирателя, дежурившего днем, была красная физиономия пьяницы, будто перечеркнутая большими черными усами, какие носили в прошлом веке; судя по всему, он придавал им большое значение.

После того, как Сильви ушла, надзиратель задержался на минуту в моей камере, весело поглядывая на меня.

— Эй, Сомме, с адвокатом у вас, похоже, идет все гладко?

— Простите?

— Уж вы, по крайней мере, времени не теряете! Красоткой ее, конечно, не назовешь, но если выбирать не приходится… а?

Я пожал плечами.

— Не понимаю, на что вы намекаете?

— Я не намекаю; просто у меня есть уши! Послушайте, малышка прямо пылает! Ведь она сама лезла целоваться, честное слово!

Я повернулся к нему спиной. Уперся ладонями в стену и, подняв голову, поделился своим отчаянием с солнечным лучом, заглянувшим в окно.

Я был потрясен. Этот человек обо всем доложит директору тюрьмы. Тот вызовет Сильви, возможно, запретит ей посещать меня в моей камере. Если же наша встреча произойдет в комнате для свиданий, я пропал.

Нужно было…

Я обернулся. Надзиратель по-прежнему наблюдал за мной с глупым и насмешливым видом.

— Вы ведь не станете поднимать шум, — прошептал я.

Нужно было выиграть время. Одни сутки, не больше…

Он молчал, ожидая продолжения. Он был в выгодном положении и понимал это.

Я сбавил тон.

— Мэтр Фуко — подруга детства…

— Ну да, и вы вместе играли в прятки!

Почему люди так омерзительны? В конечном счете, я не был редким явлением, а представлял собой лишь гниющий элемент гниющего целого.

— Завтра я попрошу ее оставить мне немного денег, чтобы купить сигареты.

— А по сути дела — меня, да?

Он ушел. И когда за ним захлопнулась дверь, я все никак не мог унять дрожь.

В ту ночь я много думал о моем первом визите к Стефану. То есть, о первом визите, связанном с ложными письмами. Как он, должно быть, наслаждался, когда писал под мою диктовку эти глупости! Наверное, он рассказал все Андре… И она умерла, воображая, что у меня есть любовница… Однако, одно должно было ее немного утешить: мысль о том, что я не отважился сам писать письма, ибо Андре прекрасно знала, что рука у меня была в полном порядке!

Да, я будто снова видел Стефана у теннисного корта, элегантного, загорелого…

Почему он вдруг заговорил со мной о моих долгах? Для того, чтобы нацелить меня на марганцевые рудники? Этот замысел созрел в его красивой головке, и он сыграл партию с большим мастерством, как человек, привыкший выигрывать! Только я не уступил…

Я пытался представить его и Андре в объятиях друг друга… Мне трудно было это понять. Множество вещей мне еще придется понять, прежде чем я закончу свой путь. Множество! Даже страшно подумать!

Несмотря ни на что, спал я хорошо, и мне не снились кошмары.

Проснувшись, я пребывал в состоянии почти полной расслабленности, разве что легкая тревога, скорее беспокойство, затаилось где-то в душе. Однако я испытывал тайную уверенность, что все пройдет как надо.

Серое платье на пуговицах! А у самого воротника она приколола брошь. Старое украшение из золота, усыпанное тусклыми бриллиантами, лишь придавало ее туалету совсем старомодный вид.

Прежде чем она заговорила, я успел быстро шепнуть ей:

— Осторожно: надзиратель шпионит за нами…

Я сказал это, чтобы избежать пошлых кривляний. Однако знал, что усач не подслушивает за дверью. Теперь он не осмеливался, поскольку наверняка догадывался, что я обо всем расскажу Сильви.

Она нахмурила брови.

— Вы полагаете?

— Да. Вчера после вашего ухода он осыпал меня насмешками!

— О, Боже!

Она боялась за свою карьеру, репутацию, свое положение. И еще она испытывала разочарование.

Тайные поцелуи, пожатия руки, нежные слова были для нее как наркотик. Отныне ей будет нелегко обходиться без них.

— Письма у вас?

Она открыла свой черный, потертый, безобразного вида портфель. Оба письма лежали в папке из желтого картона, на которой она каллиграфическим круглым почерком старательно вывела: «Письма мадам А.С.»…

— Это у вас такой красивый почерк, Сильви?

— Нет, у мамы. Она обожает надписывать мои папки.

Я не мог дождаться, когда она передаст мне письма. Изображал безразличие, а сам сгорал от нетерпения. Она раскрыла металлическую застежку и протянула мне оба документа. Я схватил их слегка дрожащей рукой и отступил назад — что выглядело вполне естественно, — чтобы сесть на кровать. Сильви следила за каждым моим движением, как будто смутно догадывалась о моих намерениях…