И только повзрослев, он понял, как тяжело переживала мать эту его независимость от нее, но было уже поздно. Иэн уже решил, как хотел бы прожить свою жизнь, и тот факт, что у него много денег, особенно не влиял на его планы.

Последние военные годы дали ему возможность показать свой интеллект и храбрость, и по окончании войны он уже имел репутацию необычайно умного молодого человека. В последующие годы он путешествовал по всему миру с конференции на конференцию, по горячим точкам, давая консультации, и к его мнению прислушивались люди гораздо старше его и часто намного более опытные. Официально Иэн числился в военном министерстве, но его полномочия распространялись далеко за пределы его звания.

В Мэйфэре ходили слухи, что он работает в самой секретной части Секретной службы. Его имя нередко упоминалось в министерстве иностранных дел, когда требовалось разрешить некоторые дипломатические затруднения. Неудивительно, что через несколько недель после своего тридцатилетия Иэн Маккрэгган внезапно почувствовал усталость.

Ему беспрестанно приходилось перемещаться из одного полушария в другое на специальных самолетах, поездах, кораблях и бронированных машинах. Однажды ему за день пришлось говорить на шести языках. Дело кончилось тем, что он был вынужден три часа объясняться с переводчиками, которые неизменно раздражали его своей непонятливостью и некомпетентностью.

Но даже и тогда он не стал бы просить об отпуске, если бы не простая и чрезвычайно глупая ошибка в рапорте о его последней миссии. Его шеф обратил на это внимание и рассмеялся, а вот Иэну было не до смеха.

— О боже, сэр! Неужели я мог такое написать? — спросил он.

— Да не переживай ты, — ответил шеф. — Ничего страшного не произошло.

— Мог случиться международный скандал, — сказал Иэн.

Шеф задумчиво посмотрел на своего подчиненного.

— Когда ты в последний раз был в отпуске? — поинтересовался он. — Нет, не говори ничего. Я знаю ответ. Тебе уже давно пора отдохнуть. Мне известно, что тебя хотят отправить в Японию, но с этим можно подождать. Возьми отпуск на месяц, а лучше на два. Не забывай, что ты молод. Напейся, можешь жениться, делай все, что хочется, черт возьми! И относись к жизни проще.

Иэн подумал, что его шеф немного выпил, но, придя домой и усевшись в кресло, понял, что и впрямь чертовски устал. За последние недели, месяцы — а может, годы? — у него не было ни единой свободной минуты, чтобы расслабиться, подумать о себе, попредаваться радостям жизни.

Иэн попытался вспомнить, когда он в последний раз ходил в ресторан с девушкой, но, так и не вспомнив, рассмеялся и решил позвонить матери.

Они уже давно договорились, что будут жить отдельно, но близко друг к другу. Беатрис приобрела две роскошные квартиры на Гровнэр-сквер, в одном и том же доме, но на разных этажах.

Они могли видеться так часто, как им хотелось, но в своих домашних делах они не пересекались.

Все началось с разговора Иэна и Беатрис. Он сообщил матери, что взял отпуск, и та восторженно воскликнула:

— Замечательно, дорогой! Это как раз вовремя. Сейчас самый веселый сезон за все послевоенные годы!

— Какой еще сезон? — спросил Иэн.

— Не говори глупостей. Ты же отлично понимаешь, что я имею в виду.

— Надеюсь, ты имеешь в виду не долги, а также не Итон с Хэрроу и не Хенли[2]? — с опаской поинтересовался Иэн.

Мать рассмеялась:

— Приходи на обед, и я тебе обо всем расскажу.

Иэн принял приглашение и встретил там Линетт. У матери собралось и множество других гостей. Беатрис обожала устраивать грандиозные вечеринки, но запомнилась ему только Линетт, ее большие голубые глаза и мягкие пепельно-русые волосы, обрамлявшие ее милое лицо.

— Я уже начала думать, что ты существуешь только в сказках, — тихо произнесла она, и голос ее слегка дрогнул. Эта манера придавала глубину и серьезность всему, что она говорила.

— Почему? — спросил он.

— Потому что о тебе столько говорят, но никто тебя не видел. Твоя мать устраивает такие замечательные вечеринки, приглашает столько гостей. А ты никогда не приходишь.

— Но сегодня я пришел, — напомнил он.

— Да-да, я знаю.

Она как-то странно посмотрела на него. В своей жизни Иэн смотрел в глаза многих женщин — обычно на то имелся иной повод, помимо того, что перед ним была женщина. Иэн давно понял, что тайны чужой страны могут быть раскрыты нежным шепотом или когда две головы лежат на одной подушке. В жизни Иэна были женщины — много женщин, — но сейчас он мог подумать только о себе, а не о том, что еще способна предложить ему женщина помимо приглашения алых губ.

— Давай сходим куда-нибудь потанцевать, — предложил он Линетт и сам себе удивился — он ведь настолько устал, что, казалось, единственным его желанием было поскорее лечь спать.

— А твоя мать не будет против? — спросила Линетт. Это был чисто формальный вопрос. Они оба знали, что могут делать все, что им захочется, и в то же время было нечто волнующее в мысли о тайном «побеге». Для человека, чья жизнь в последние пять лет была сплошным отчаянным приключением, раствориться в теплой летней ночи, поймать такси и отправиться в ночной клуб — это уже сродни авантюре.