– И верно, – согласилась Джульетта, сунув платье под парусину покрывала. – Страсть как не люблю наряжаться. Нормальные у меня шаровары. И кто на нас смотреть будет? Кому мы нужны? Может, мы прямо с работы. Верно?

Однако Сергей повел ее не в кинотеатр на индийский фильм, а в парикмахерскую.

– Сейчас посмотрим, что из тебя получится, если отмыть.

– Да не хочу я, – засопротивлялась она. – Людей фингалом пугать? Если тебе деньги девать некуда, мне отдай. Я себе шапку мохеровую куплю.

– Успокойся. – Сергей решительно взял Джульетту под руку. – Вперед, к бабскому мастеру. Мне просто интересно, как ты выглядеть будешь, если тебя помыть. И чтоб все по высшему классу: маникюр, кудри белого цвета, штукатурка на морду.

В холле «Салона красоты», куда Сергей привел Джульетту, сидело несколько женщин. Заняли очередь за дамой в красной косынке.

– Долго ждать? – спросил он у Джульетты, стремящейся схорониться от посетителей салона за спиной Сергея. – И кончай ломаться… Как малый ребенок, честное слово.

– Торопитесь? – улыбнулась дама в красной косынке, с любопытством оглядывая Джульетту. – Наберитесь терпения часа на два. Может, и больше потребуется ждать.

– Так долго? – удивился Сергей. – Тогда… Тогда, если кто-то придет, скажите, что мы скоро вернемся.

Проехав одну остановку на автобусе, они вышли у магазина «Одежда». Джульетта, перестав сопротивляться, послушно двигалась за Сергеем.

– Выбирай не торопясь, – сказал он, подтолкнув ее к отделу с нижним бельем. – И не смотри на цену. У меня денег много. Юбку и теплую кофту возьмем.

– Там нижнее продают, – прошептала Джульетта. – Юбки в другом отделе.

– Сначала трусы с лифчиком купи. – Он вновь ее толкнул. – Ну? Чего внимание людей привлекать? Быстро покупай.

– Да у меня плавки чистые. Только вчера надела. А лифчик я не ношу. Чего в него ложить-то? – Она хихикнула и схватила Сергея за руку: – Пойдем со мной. Вдруг тебе не понравится мой выбор? Пошли? А то я боюсь, меня еще за воровку примут.

– Иди, не бойся. Мерь все подряд. Старайся… Чтоб к лицу цвет был.

Вкус у Джульетты оказался нормальным: она выбрала простенький голубой свитер из искусственной голубой шерсти и такого же цвета юбку с разрезом на боку.

– Ну?.. Подходит? – Она стояла в обновке, смотрясь в зеркало примерочной кабинки. – Вроде нормально. Как тебе?

– Волосья в белый цвет выкрасишь – ничего будет. Только и пэтэушные ботинки поменять надо. А чего это у тебя колени окорябаны?

Джульетта глянула на свою обувку, перевела взгляд на Сергея и всхлипнула:

– Зря ты затеял… Жила без тряпок…

– Ну, ну, захлюпала. Скидывай барахло и дуй в кассу. Нам надо еще башмаки тебе приглядеть.

Выбор обуви в магазине маленький, но Сергею все ж понравились одни туфельки: голубенькие, на средней высоты каблучке и недорогие. А главное – в тон к свитеру и юбке. Съездили на вокзал, где Джульетта переоделась в туалете, оставив в урне старую одежду. Со слезами расставалась с шароварами, свитером и пэтэушными ботинками. Пока ездили, подошла очередь в парикмахерской.

На беду оказалось, что, кроме стрижки и маникюра, здесь больше ничего не делают – нет белой краски, чтоб волосы покрасить, нет и того, отчего кудри долго держатся.

– Нам жениться завтра, – солгал Сергей парикмахерше. – Свадьба у нас. Может, поищете в загашниках? – И шепотом: – Я заплачу сколько надо.

Уж так ему захотелось увидеть Джульетту блондинкой. Только блондинкой, и никаких гвоздей.

– Десятку сверху кладешь? – так же шепотом спросила парикмахерша.

– Постарайтесь, – сказал он, отсчитав шесть пятерок и сунув их в руку мастера. – Штукатурки не жалейте.

– Сделаю, не учи. Погуляй часа полтора, жених. Если ты с первых дней ее так любишь, то что после свадьбы будет? – Она многозначительно посмотрела на подбитый глаз Джульетты.

Сергей бродил по улице. Тужился вспомнить что-либо хорошее из прожитой жизни, но в голову лезла всякая гадость: то он, напившись в дым, на спор выпил целый флакон жидкости для борьбы с домашними паразитами, то свистнул в заводской столовой чью-то телогрейку. Припомнились некстати и шесть мешков цемента, которые он помог приятелю украсть с завода. Получалось, что сейчас, покупая Джульетте обновки, он совершал единственный в своей жизни поступок, который потом можно будет вспоминать с радостью. Ему почему-то казалось, Джульетта с самого своего дня рождения не имела приличной одежды.