– Логика ирреализма, – подумал я вслух. – Может ЛИ быть такая?.. Если сон, то странный сон. У меня прекрасное настроение. Мне хорошо в перьях ангела.

– Сон не может быть таким насыщенным и нефрагментарным.

Он смотрел на меня не мигая. Что-то тягостное было в его взгляде. Вдруг он встал и одним махом вознес снос тело над холмом. Я устремился вслед. Мы опять кувыркались в воздухе, неподвижно зависали над вершинами холмов, чуть не касаясь крыльями, проносились над гладью лесных озер.

– Приятно ощущать себя хозяевами целого мира!

– Кроме ангелов здесь много и других хозяев… Настоящих хозяев. А еще существует черный ангел.

Поспевая за Стоцем, я убедился, что вперед меня толкает непонятная сила и крылья здесь не играют роли.

Земля под нами превратилась в серую мутную массу. Какой, должно быть, холодный ветер опаляет наши головы, но холод не ощущался. Я сложил крылья, но, как и предполагал, скорость не снизилась, лишь возникло некоторое неудобство в мыслях, связанное с абсурдностью неестественного полета, и я раскинул крылья.

Серая муть земли под нами стала зеленеть. Проступили заснеженные вершины гор. Мы устремились вниз. Некоторое время кружились над зеленой долиной.

Человек… Мы опустились в нескольких шагах от него. Он, прижав руки к груди, благоговейно смотрел на нас и улыбался.

– Я шел путем Будды. – Коричневокожий человек склонил голову, продолжая держать руки на груди.

– Посетивший Шамбалу имеет право называться Учителем, – сказал Стоц. – Укажи другим путь, ведущий к выходу из лабиринта неправедной жизни.

– Не каждому дано владеть словом убеждения. Научи, Учитель. – Человек смотрел на Стоца тихим взглядом.

Мы сделали круг над коричневокожим человеком и двинулись в сторону запада.

– Индийский йог… Управляемая галлюцинация, – сказал Стоц. – Можно подумать, и мы галлюцинируем. Но это не так – мы можем влиять на галлюцинацию, но, опять же, лишь в пределах того, что допускает медитатор. Йог уличил меня в неправильном толковании истин, осмысленных им самим, и вступил в спор без страха… И мне пришлось прекратить разговор, чтоб не попасть впросак… Для нас он фантом. Мы с тобой можем прикасаться друг к другу, а к нему – лишь схватим руками воздух. Кто мы?..

– Ты спрашиваешь меня?.. Мы – сгусток энергии, которая… Короче, она имеет свойство принимать любой облик… И она материальна только к такой, как она сама, энергии-сгустку. Другая материя для нас не существует… Ерунда, наверное, все мои рассуждения. Верно?

– Есть одно «но». И оно сводит твою догадку к нулю: как может нематериальное для нас существо разговаривать с нами?

– Подключим «Посох» – пусть ищет грамотных людей.

– Давай прибавим скорость, – перебил Стоц.

Если опереться на земные точки отсчета, мы мчались в сторону Италии.

Так оно и было: замедлив движение и немного снизившись, я увидел внизу контуры Средиземного моря. Кусок суши, похожий на дамский сапог, быстро увеличивался… Мы ступили на солнечную поляну среди пальм.

– Пройдем немного пешком, – сказал Стоц и ловким, вероятно привычным, движением поправил завернувшееся перо в правом крыле.

Мы в два прыжка преодолели пространство поляны, молнией промчались меж стволов пальмовой рощи. Несколько минут скользили в дремучих зарослях экзотических растений… Наконец вышли на открытую площадку в несколько гектаров, засыпанную золотистым, необыкновенно чистым песком.

– Делай, как я, – сказал Стоценко.

Я скользнул за ним желтой ящерицей. Странно, но и в этом теле ощущения не хуже, чем в ангельском. Более того, я находил некоторое наслаждение, прикасаясь лапами к приятно обжигающему песку. Стоц нырнул в еле заметную норку под камушком, я – следом. Несколько минут в кромешной тьме – и мы оказались в полосе света, исходящего из-под гигантской двери.

Мы обернулись ангелами.

– Как сейф в швейцарском банке, – сказал я, кивнув на дюжину всевозможных рычагов, ручек, колесиков.

– Привыкай, Поляков. Нам наплевать на замки, – усмехнулся Стоц и шагнул сквозь массивную дверь.

– Цивилизация! – вырвалось у меня, когда увидел обилие техники, заполнявшей пространство огромного зала. – Что это?

Стоц игнорировал мой вопрос.

– Однако наворочено здесь – не иначе как центр управления полетами космонавтов, – сказал я, озираясь.

Стоц подвел меня к одному из многочисленных пультов и стал тыкать пальцем в блестящие кнопки.

– Думай, – сказал он. – Может, чего новенького в голову придет, а я устал догадываться. Лесные люди называют это больницей.