Я записал новый адрес Дятла и, взяв причитавшийся мне аванс, распрощался с заторопившимся председателем.

Вошла Машка. Я, встав на карачки, гавкнул на нее.

– Двойственный ты человек, Поляков. То какой-то проститутке тысячу рублей заплатил, чтоб она перед тобой без трусов на коньках побегала, то дураком прикидываешься… Что решили?

– Это видела? – встав, сунул ей под нос пачку кредиток.

– Ни фига себе! – Она потянулась пухлыми руками к деньгам.

– Но-но! – Я погрозил пальцем, пряча деньги за пазуху. – Можешь на коньках стоять? – усмехнулся я.

Она фыркнула и убежала. А ведь согласилась бы. И не за тысячу, а, скажем, за пару-другую сотен. Жадная баба.

Я, икая, встал. Погладил сытое пузо и, допив тамус, перевернул бокал вверх дном, чтоб удача была.

В зале сидел Еремеев, приятель. Подошел к нему.

– Рад?.. Он и мне предлагал, – сказал он, поздоровавшись.

«Интересно, – подумал я, – значит, Еремеев отказался. Но почему? За такое вознаграждение-то!»

– Торопишься… Ты всегда торопишься. Когда-нибудь нарвешься… – Еремеев усмехнулся. – У Дятла голова не хуже, чем у любого из нас, он, к твоему сведению, Настю Тушинскую работал. Тридцать четыре карточки имеет и патенты.

Карточек с рецептурой, зарегистрированных «Посохом» как соавторство в изобретении нового лекарственного препарата, у меня больше, но я согласился: Дятел – толковый старатель.

– Разберемся, – сказал я, подозвав Машку. Заказал тамус для себя и Еремеева.

– Придешь сегодня? – спросила она шепотом… – Ключ под ковриком лежать будет.

– Рисковый ты парень, – глядя вслед Машке, Еремеев вздохнул. Его губы брезгливо скривились: – Забил на все. Ну-ну.

Он вдруг нахмурился. На вопросы стал отвечать вяло. Не клеился разговор. Машка принесла тамус, и чижики с завистью стали поглядывать на наши бокалы. До этого они останавливали взгляды только на широких бедрах официантки.

– Может, хапнем девочек и ко мне? – предложил я.

– Ты еще не отработал денег… Отработаешь ли?

– Да ладно. – Я махнул рукой. – Когда Дятел дома бывает?

– Не вылезает из него… «Посох» расщедрился – кооперативную квартиру подарил калеке! – Еремеев стукнул кулаком по столу. – Травма мозга. Как пьяный, кричит о каком-то покойнике или воет волком. На его морду смотреть страшно: глаза к потолку и слюни изо рта. Не ходи к нему, побереги нервы.

– Старуха, значит, галлюциногенным настоем опоила.

– Твердолобый ты мужик, – проворчал Еремеев. – Может, с твоим тугодумным характером… Когда едешь?

– Завтра отчалю. Ждать, пока все деньги в расход пущу?.. Обтяпаю дельце – и до самой зимы в Суоми.

– С седьмой автобазы рефрижератор идет, дальнобойный. Если хочешь, запиши номер… Подходи к одиннадцати к универсаму на Бухарестской… Или ты самолетом?

Еремеев дружески ущипнул меня за плечо и направился к выходу.

Жена Дятла не пустила меня дальше порога, сказав, что хозяина нет дома.

– Да я просто так зашел… Чаю попить. Может, надо чего в Листенце?.. Завтра еду. Дело одно проклюнулось в том районе.

В глубине квартиры послышался шум отодвигаемой мебели и волчьи завывания. Женщина толкнула меня к двери и всплеснула руками:

– Ради Бога… Ступай отсюда от греха!

В прихожую влетел Дятел. Собственно, я не сразу узнал его: худой, щеки в рыжей щетине, глаза бешеные.

– Привет, Сашок! – по возможности весело крикнул я.

Он отшатнулся от меня, как от прокаженного, и завыл, задрав подбородок к потолку, во всю мощь легких.

– Чего ты стоишь? – прошептала жена, теребя меня за рукав.

– У-у-у-у-ух-ходи, – наконец выдохнул Дятел и опустил голову. В его клешнятой руке я заметил ножку от кухонного табурета. – Я с-с-с-с… Я с-с-с…

– Может, из Листенца чего привезти? – спросил я, глядя на всхлипывающую женщину. – Адрес у меня, Сашок.

Дятел продолжал тужиться и сипеть. Лицо его побагровело.

Женщина, ссутулившись, пошла на кухню. Плечи ее тряслись.

– Я с-с-сейчас… – Дятел размахнулся, роняя телефон с подставки. – С-с-сволочь!..

Я успел пригнуться. Ножка от табурета ударилась в дверь.

К Машке я, конечно, не пошел. Перед глазами, вызывая довольно неприятные ощущения, стоял образ сумасшедшего старателя. «Вот так старушенция!» – думал я, прикидывая, что могло приключиться там, в Борино. Я неоднократно встречался с деревенскими ворожеями, имеющими способность к гипнозу, но ведь и каждый старатель может не меньше… Без этого не сумеешь расположить к себе старушку, привыкшую почитать силу. Нет, я не верил в колдовство, на которое намекал Еремеев, но и случай с Дятлом… Как объяснить его?