— И до брачной постели, — добавил Грегори.

При мысли об Аделаиде в брачной постели с сэром Робертом Коннора чуть не вывернуло наизнанку. Он постарался выбросить из головы и эту картину, и подобные мысли.

Грегори понизил голос и наклонился поближе:

— Послушай, паренек... Бывало, что мужчина, желавший взять в жены определенную девушку, просто брал ее. И дело с концом.

Коннор наградил старика непроницаемым взглядом.

— Он не предлагает тебе украсть девицу, — объяснил Майкл.

— Я никогда не предложил бы такого, — подтвердил Грегори с изумленным видом и придвинулся еще ближе. — Но бывали времена, когда мужчина не отвергал эту идею.

— Я думал над этим. — В любом случае у него пару раз возникали такие фантазии. Или почти такие. — И мой ответ «нет»!

Коннор решительными шагами направился через лужайку к линии деревьев, окружавшей сад. Мужчины пошли за ним.

— Говорил тебе, ничего не выйдет, — прошептал Майкл.

— Мальчик стал мягкотелым.

— Чего же еще ждать, если ты вечно его баловал?

— Я баловал? Разве это я отговорил его от того, чтобы пристрелить мерзавца там, в Монтсеррате? Я тебя спрашиваю! Нет, не я!

Коннор усмехнулся, слыша их перебранку. Он как бы отодвинул на задний план звук их голосов, потому что давно привык слышать их препирательства и даже получал удовольствие от них, как от скрипов и шорохов любимого старого кресла. Он словно набирался от них силы и целеустремленности. Когда-то эти двои были его спасителями и наставниками, теперь — просто его семьей. Он был перед ними в долгу. Если б не Майкл и Грегори, он бы затерялся в трущобах Бостона. А если б не он, они провели бы последний год жизни в тюремной камере, а не свободными людьми. Из-за сэра Роберта...

Даже если это станет его последним делом в жизни, Коннор приложит все силы, чтобы сэр Роберт заплатил за свои преступления.

И Аделаида Уорд станет первым взносом.

Аделаида была еще не слишком трезвой, когда доковыляла до своей комнаты. Однако приложила все усилия, чтобы выглядеть достойно. Она провела ладонями по платью и постаралась собраться с мыслями. Когда ей это не удалось, она попробовала сфокусировать взгляд.

Изабелла еще не спала. Сидя в кресле у окна, она читала книжку. У них были одинаковые хрупкие фигуры и тонкие черты лица, но Изабелла унаследовала от матери темно-белокурые волосы и светло-голубые глаза, а также ее упрямство и — иногда — вспыльчивость.

Она окинула прищуренным взглядом Аделаиду и вернулась к книжке, напомнив тем самым сестре, что перед балом они поссорились.

— Ну как? Свершилось? — язвительно осведомилась Изабелла. — Прекрасная дева пожертвовала себя дракону и спасла королевство?

— Нет. — Ступая очень осторожно, Аделаида пересекла комнату и мысленно поздравила себя с тем, что не споткнулась, после чего швырнула маску на постель. — Владения Уордов продолжают пребывать в опасности.

— Сэр Роберт не сделал предложения? — Изабелла оторвала глаза от книжки, и суровое выражение ее лица сменилось растерянностью. — И ты вернулась?!

— Я не пошла туда.

— Но тебя не было почти час. Где ты была? — прищурилась Изабелла. — И почему ты такая взъерошенная?

— Я была в гостиной... в саду. — Аделаида взмахнула рукой. — Там дул ветерок. Я так и не добралась до бала.

— В саду?.. — Явно заинтригованная Изабелла отложила книжку в сторону и поднялась на ноги. — Что ты там делала?

Придумать подходящую ложь Аделаида не смогла и выпалила:

— Уклонялась от сэра Роберта!

— О! Я знала! — вскричала Изабелла с нескрываемой радостью. — Я знала, что ты придешь в чувство.

— Наоборот, я утратила всякое соображение.

— Чепуха! Ты наконец-то пришла в себя. — Изабелла пересекла комнату и с преувеличенным сочувствием погладила сестру по руке. — Бедняжка. Я слышала, что от этого наступает полный сумбур в голове. Однако поскольку я никогда рассудка не теряла...

Изабелла оборвала себя и принюхалась.

— Ты пахнешь... — Она склонилась к сестре и снова нюхнула. — Решительно огнеопасно!

— О, я... Там был буфет. В гостиной... Я подумала, что глоточек успокоит мне нервы...

— Аделаида! Ты что, пьяна?

Эта мысль явно очаровала Изабеллу.

— Вовсе нет! Я... — У нее вырвался довольный смешок. — Я вышита.

— Вышита? Что, ради всего святого, это значит?

Аделаида покачала головой и жестко провела ладонями по лицу, словно это могло стереть с него упрямо рвущуюся наружу улыбку.

— Это означает, что я жутко все испортила. Святые небеса! Что же я натворила?

— Судя по всему, ты отлично провела этот час.

Аделаида проигнорировала ее слова, скинула туфельки и заметалась между кроватью и дверью. Она заставляла себя сосредоточиться. Тогда она сумеет выбраться из той неразберихи, в которой запуталась. Надо, надо подумать!.. Будь оно все проклято!