Эйдеман просил дать ему директивы о его деятельности в Осоавиахиме. Обсудив этот вопрос в центре, мы поставили основной задачей Эйдеману увязку его вредительской работы с Каменевым с тем, чтобы, кроме плохой защиты объектов в отношении ПВО, была бы дезорганизована и общественная деятельность по ПХВО. Помимо того, Эйдеману была поставлена задача дезорганизации допризывной подготовки, занятий с командным составом запаса и, наконец, организации диверсионных групп в отрядах Осоавиахима…

… В 1934 г. Ефимову была поставлена задача организовать вредительство по линии артиллерийского управления, в частности, в области некомплектного приема элементов выстрела от промышленности, приема продукции без соблюдения чертежей литера и т. д., а также было предложено передать немцам данные о численности наших запасов артиллерийских выстрелов. Помимо того, в зиму с 1935–1936 г. я поставил Ефимову и Ольшевскому задачу подготовить на время войны диверсионные взрывы наиболее крупных арт. складов…

… Туровский в 1936 г. сообщил мне, что Саблиным переданы планы Летичевского укрепленного района польской разведке.

Алафузо передал польской и германской разведке, какими путями, не знаю, данные об авиации и мех. соединениях, а также об организации ПВО в БВО и КВО. [37]

Перед центром военного заговора встал вопрос о том, как организовать связь с иностранными и особо с германским ген. штабом во время войны. Такие связи были намечены…»

… Теперь, кажется, можно в общих чертах ответить на вопрос: что это было?

Ну уж всяко не расправа с «великим стратегом», которому Сталин завидовал, и даже не чистка армии от политической оппозиции. Кусочки головоломки явно и недвусмысленно складываются в картину антиправительственного заговора — которого, впрочем, не быть попросту не могло.

Структура его достаточно сложна и аморфна: несколько группировок, каждая из которых играла свою игру. Самая заметная — политическая оппозиция: Зиновьев, Каменев, Бухарин и иже с ними. Не зря слегка сдвинувшиеся на демократии и парламентаризме деятели раннеперестроечных времен первыми подняли на щит именно их. Шуму много, дела мало — значит, ни в чем не повинны, да еще и трагический конец. Хотя возможно, что когда дошло до решающей схватки, то остальные ими просто прикрылись.

Троцкисты — это уже оппозиционеры-радикалы, посерьезнее и поопаснее, с террористическим уклоном. У них есть лишь один недостаток — отсутствие лидера. У Льва Давидовича, при всех его неоспоримых революционных достоинствах, имелось два серьезных недостатка: он был далеко и в безопасности…

И есть еще настоящие. Те, кто собирался не теракты проводить, а всерьез брать власть. Военные, чекисты, кто-то из политиков — не оппозиционеров, естественно, а власть имеющих — сталинского окружения, верхов Советского Союза (о чем, кстати, и разведка докладывала неоднократно). Енукидзе — раз. Этот известен. Кто еще? Едва ли мы это когда-либо узнаем, поскольку после «дела генералов» в стране началось такое… Волна террора захлестнула всех, и правых, и виноватых, все шли по одним и тем же обвинениям, всех реабилитировали по одним и тем же основаниям, и ничего уже теперь не разобрать. Может быть, маленькую зацепочку могла бы дать статистика более поздних, уже бериевских арестов, да еще статистика побегов и самоубийств в верхнем эшелоне страны…

И само собой, военные и здесь играли свою игру — впрочем, зная жизненный путь «красного Бонапарта», в этом можно и не сомневаться. Весьма вероятно и даже очень похоже, что это был не сольный номер, а дуэт — сходные планы лелеяли военные двух государств. Сделать переворот, установить военно-политическую диктатуру, а потом заключить союз, и — кто во всем мире сможет нам противостоять? Хотя… а что это, собственно, меняет?

Их сбили в последний момент. «Ему нужна была власть, — писал уже после гибели Тухачевского генерал фон Лампе, — и за пять минут до ее достижения он закончил свое существование»…

Иона Эммануилович Я КИР родился в 1896 году в Кишиневе, в семье аптекаря-еврея. Учился в Базельском университете в Швейцарии, затем в Харьковском технологическом институте. В 1915–1917 годах работал токарем на военном заводе в Одессе. Общение с армией началось с агитации, которой он занимался среди солдат Кишиневского гарнизона.

Военная карьера его не менее сногсшибательна, чем у Тухачевского, даже более, ибо Тухачевский все-таки кадровый офицер, а послужной списокЯкира начинается в конце 1917 года. (Кстати, в партию он вступил тоже в 1917 году.) Да и виражи карьеры Якира куда круче. Тухачевский как стал «красным генералом», так и продолжал им быть, а Якир все время перемещается с комиссарских должностей на командирские и наоборот.

Начал он с секретаря военного совета — должность в то время чисто политическая, затем плавно перешел на пост командира батальона, уже в начале марта 1918 года стал комендантом Тираспольской крепости. Потом снова возвращение на «политические круги» — за лето и осень 1918 года двадцатидвухлетний военком прошел путь от комиссара Воронежского района до члена Реввоенсовета 8-й армии Южного фронта.

И снова крутой поворот: 7 июля 1919 года он получает дивизию, а уже 14 августа становится командующим Южной группой войск. Когда группа была расформирована — снова дивизия, в 1920 году — опять группа войск, на сей раз Львовская. После окончания Гражданской войны командовал вооруженными силами Крыма, затем войсками Киевского военного округа.

За какие особые заслуги командир батальона в короткий срок проделал головокружительную карьеру до командующего группой войск? Может быть, свет прольет письмо начальника Военно-инженерной академии И. И. Смолина: «Я знаю тов. Якира с октября 1918 года, работал с ним в 8-й армии на Южном фронте, где он был членом РВС. Тогда представлялось отеческое отношение Троцкого к Якиру». А с другой стороны, за боевые заслуги Иона Якир был награжден тремя (!) орденами Красного Знамени и Почетным золотым оружием. А орденами в то время так просто не разбрасывались.