— Что же с ней не так?

— Ну, для начала, она намного старше меня. Ей сорок четыре года. И она безобразна. Настоящее страшилище. Если сравнить ее лицо с картошиной, картошина будет выглядеть красавицей. Я женюсь на ней из-за денег. Устал бороться за то, чтобы едва сводить концы с концами. Я хочу жить в свое удовольствие, а не сидеть в этой поганой дыре и разговаривать с фондовыми менеджерами, которые не способны управлять даже туалетом в пивной. Вот вся правда, Тед. Она стара, она безобразна, но она богата. Как этот... кто же этот парень? Богатый парень?

— Джимми Голдсмит? Дональд Трамп?

— Нет, еще богаче. Крез! Тот самый мужик! Она богата, как Крез.

— Послушай, Чарльз. Завтра вечером я собираюсь поехать к Матти на выходные. Она предложила мне привезти с собой нескольких друзей...

— Подруга, тебе это, наверное, непросто! Тебе нужно перелистать старую адресную книгу...

— ...так почему бы тебе и твоему старому денежному мешку не присоединиться ко мне и не поехать в Уилтшир?

— Я подумаю об этом. Это не такая уж плохая идея. Может быть, Мелисса и Матти найдут подходящую тему для светской беседы — знаешь, обменяются историями о деньгах и вещах. Я спрошу ее.

— Хорошо. Приезжайте туда в пятницу, во второй половине дня.

— Нужно прерваться, Тедди. У меня на линии Фиделити, а этот парень — один из моих любимцев!

— Почему? Он — редкая штучка, интеллигентный фондовый менеджер?

— Дьявол, нет! Он так туп...

— Как он туп? — услужливо подыграла Тедди.

— Он так туп, что до сих пор думает, что фондовые гарантии — это нечто наподобие замков от грабителей...

Тедди почувствовала себя гораздо лучше после разговора с Чарльзом. Она все еще не верила, что тот собрался жениться. Он наверняка всего лишь завел новую подружку, и связь продлится месяца два, как обычно. Если бы Чарльз действительно решил жениться, Тедди вряд ли обрадовалась бы этому. Одно дело — самой не выходить замуж за мужчину, но совсем иное — вручить его на блюдечке какой-то другой женщине. Если бы это случилось всерьез, Тедди было бы очень трудно порадоваться за Чарльза.

Жизнь снова показалась ей нормальной. Тедди стала звонить Джеку, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но каждый раз попадала на его секретаршу, которая отвечала, что он «на совещании» и его нельзя беспокоить. Тедди отклонила предложение оставить сообщение.

Большую часть четверга Джек провел в разговорах с коллегами-директорами. Он надолго запомнил этот день, как один из худших дней в его жизни. Ему не в чем было обвинить Глорию, кроме того, что она была богомерзким торговцем. Ему не в чем было обвинить Малькольма, кроме того, что он нанял Глорию и ушел из отдела, не убедившись, что позиция контролируется. Дела быстро ухудшались. Марк Митчелс сражался героически, продав большую часть позиции в Нью-Йорк, где ликвидность была чуть выше, чем в Лондоне. Сейчас Джек стоял рядом с ним. «Хэйз Голдсмит» уже понес потери около девяноста восьми миллионов фунтов, и это было еще не все.

— Что за кошмар, Джек, — жаловался Митчелс. — Ну и денек! Лира отступила с рынка, песета подверглась пятипроцентной девальвации, а проклятый «Бундесбанк» уперся задницей, отказываясь снизить курс. Это какая-то третья мировая война!

— Что говорит Ламонт?

— Он не говорит ничего. Был маленький милый комментарий с Даунинг-стрит, что все коллеги Кабинета держатся за Ламонтом. Если спросить меня — хуже места для них и не придумаешь. Он даже не увидит, кто бросил нож, когда тот вонзится ему между лопаток.

— А как обстоят дела с фунтом?

— Не зови его фунтом, напарник. Он не заслуживает этого имени. Зови его кукишем. Кукиш стерлингов. Это куча мусора, я весь день упираюсь локтями, чтобы разгрести ее.

— Так держать, Иа-Иа, — Джек похлопал его по спине. — Я постараюсь, чтобы тебя вознаградили за это.

Марк серьезно взглянул на него.

— Не дурачь меня, Джек. Я просидел в этой комнате пятнадцать лет и понимаю, что из-за случившегося наши рождественские премии будут величиной с цыплячий хрен. Не беспокойся о том, чтобы наградить меня, напарник. Я это делаю для тебя.

— Спасибо, друг.

Джек вернулся в свой кабинет. Акции «Хэйз Голдсмит» упали на десять процентов, но это было общим для всего финансового сектора. Если же слухи об их потере выйдут наружу, стоимость акций упадет куда больше и куда быстрее. «Хэйз» теперь был в зависимости от каждого запроса фондовой биржи и Английского Банка о наличии капитала. Джек уже предупредил весь штат о том, что жизненно важно не разглашать случившееся, что никто не должен обсуждать это за стенами фирмы. Он гарантировал работу всем — с благословения Дика Белтон-Смита — хотя и понимал, что трудно рассчитывать на многое, когда под угрозой само существование фирмы.