На лестнице послышались громкие голоса. И на площадку ввалился мужик с ярко раскрашенной женщиной. У женщины сразу бросались в глаза черные длинные волосы, разбросанные по плечам крупными локонами. Интересная прическа. От пары пахнуло табачищем, и до сих пор молчавшая Варька поморщилась и высказалась:

— Фу, а чем так пахнет?

Я посмотрела на мужчину и обмерла. Это был Гарик.

— А, пришла! — обратился Гарик ко мне. — Познакомься, тебе будет интересно. Это моя невеста, Эльвира. Эльвира, — он оглянулся на милиционеров, — ждет ребенка. Давай открывай дверь. Она устала. Ей нужно отдыхать.

— А… При чем тут, собственно, я?

— При том. Мы к тебе жить приехали.

— Гарик, ты что, сбесился? — спросила я и убрала ключи, которые до этого держала в руке. — Какая Эльвира? Какое «жить»? Ты что? У тебя есть квартира, вот в ней и живи.

— Э-э-э, нет, — засмеялся Гарик. — Вот моя квартира! И другой у меня нет! Ты что-нибудь еще видишь в своих очках?

— Что-нибудь вижу, — сказала я.

— Тогда читай. — Гарик сунул мне отксерокопированный листок какого-то постановления.

Я проглядела его.

«В связи с тем, что… По статье… Вселить Савкина Гарри Трофимовича по месту регистрации. Признать правомочным регистрацию матери, Савкиной Галины Петровны, и вселение будущей жены Фатхутдиновой Эльвиры Матсхудовны…»

— Бред собачий. Ничего не понимаю.

— Да не е. т меня, понимаешь ты или нет! — Он выдернул у меня листок. — Дверь открывай!

Милиционеры, услышав, что тон разговора резко повысился, подошли к нам.

— Так, ну разобрались?

— Нет. Давайте отойдем отсюда. На улицу, например. — Я взяла Варю за руку и пошла к лифту.

— X.. тебе! — ответил мне Гарик, нехорошо ухмыляясь.

А его невеста вдруг завизжала:

— У меня уже воды отходят! Мне в квартиру надо!

Я с сомнением посмотрела на ее живот, торчащий из-под ярко-голубого дутого пальто.

— А само постановление у тебя есть? — Я поняла, что тем не менее придется повозиться в этой грязи и разобраться.

— X… тебе! — опять бойко выкрикнул Гарик и прислонился к двери моей квартиры, сложив руки на груди.

Я посмотрела на милиционеров.

— Простите, а вас кто-то вызывал?

— Да вот, обратился гражданин, — неохотно объяснил один. — Помочь вроде вселиться по постановлению суда…

— А вы видели постановление?

— Начальник наш, значит, видел… Нам-то что… У нас что, дел других нет?

Я попыталась взять себя в руки и спокойно ответить милиционеру:

— Но суда никакого не было.

— Тебя на нем не было! Приходить по повестке надо!

— Ну ладно, какой там к черту суд. Гарик, хватит идиотничать. Вы меня простите, — я обратилась к милиционерам, — это такой человек… он на учете состоит в наркологическом диспансере и… в психдиспансере!

— X… тебе! — Видимо, эта самая удобная формула не раз выручала Гарика в трудных ситуациях.

— Нас это не касается. Нам сказано — вселить, — значит, вселить.

— Хорошо, допустим. Я хочу увидеть постановление суда, а не ксерокс.

— Как это не было суда? — заволновалась вдруг Эльвира. — Я была свидетелем!

— А постановление, — Гарик сковырнул грязь, налипшую на ботинок, об стенку, — в отделении. Его переслал суд.

— А если я позвоню в отделение?

Гарик показал ряд ровных, слегка оттопыривающихся от десны, пластмассовых зубов.

— Звони.

Я набрала номер, который мне подсказали патрульные. Сначала было занято, потом довольно хамский голос прокричал:

— Капитан Гаврюхин слушает!

— Здравствуйте… — Я объяснила ситуацию.

— Есть постановление! — прокричал мне Гаврюхин.

— Но суда никакого не было. Это просто липа. Он аферист.

— Ой, блин, достали со своими квартирами… Квартир им мало… Обращайтесь, женщина, к прокурору.

Милиционеры потоптались, негромко переговариваясь, и потом молчавший все время паренек сказал с сильным подмосковным говором:

— Вы… это… открывайте лучше дверь, пока мы ее не сломали.

Я попробовала зайти с другой стороны, судорожно соображая при этом, кому звонить. Не пускать же эту орду в наш дом. Там Варины игрушки, вещи…

— У меня ребенок. Неужели вы будете ломать нашу дверь?

Тут заорала Эльвира:

— И у меня сын — в интернате! Он вообще больной! Гарик сильно толкнул ее локтем, Эльвира запнулась. — То есть…

На помощь решила прийти и старуха:

— Ой, мне плохо, вызовите «скорую»!