Все приготовления были закончены.

Сначала он хотел устроить ужин на двоих у себя в квартире. Но потом передумал. Он улыбнулся при мысли о сестрах и их семьях, которые сейчас как раз собрались в доме у его матери. Они были в восторге от такой новости.

Калли это понравится. А она понравится им.

Но сначала они с Калли наедине выпьют за это. Его домработница заверила его, что все будет готово к его приходу. Он зашел в гостиную и замер при виде фигуры в красном платье у окна. Она стояла к нему спиной. Сердце у него в груди ухнуло, потом снова забилось ровно.

Калли. Его женщина.

Он поступает правильно. Она та женщина, которая ему нужна.

Дэймон подошел к ведерку со льдом, открыл бутылку превосходного французского шампанского и разлил его по бокалам.

Только тогда она повернулась.

Дэймон улыбнулся и протянул ей бокал:

— Держи, glikia mou.

Он почувствовал, как она напряжена, как дрожала ее рука, когда она взяла бокал. Она чувствовала, что сегодня особенный день.

Он окинул взглядом ее длинное, рубинового цвета платье.

Она одевалась, чтобы ему понравиться. При этой мысли пульс у него участился.

— Ты выглядишь великолепно. Прямо хочется тебя съесть.

Тут же он ощутил, как в нем растет желание. Но сейчас неподходящий для этого момент. У них еще будет для этого время.

Он заметил, что губы у нее не накрашены. Интересно, почему? Она знает, что он все равно сотрет ее помаду поцелуями?

Он сделал шаг ей навстречу.

— Калли mou, — хрипло пробормотал он. — Нам надо поговорить.

— Да.

Он не отрепетировал речь, потому что знал, чего хочет, и не думал, что так сложно будет подобрать слова. С другой стороны, какой у него опыт в таких делах? Никакого.

— О будущем.

— Хорошо. Я тоже хочу с тобой поговорить. — Она замолчала на секунду и отвела взгляд. — Я решила уйти.

Дэймон ушам своим не мог поверить.

— Это не смешная шутка, Калли.

— Я не шучу, — почти прошептала она.

Дэймон поставил свой бокал на столик.

— Ты не уйдешь.

Женщины никогда от него не уходили. Он сам всегда разрывал отношения. Тем более что это Калли. Женщина, которую он для себя выбрал, которую он хочет.

Нет, не просто хочет. Она нужна ему. Он подошел поближе, и она резко от него отстранилась.

У него по спине холодок пробежал, когда она повернулась и он увидел, какое убитое у нее выражение.

— Почему? Это не вписывается в твои планы?

Такого тона он не слышал от нее уже давно. Что происходит?

— Что случилось, Калли? В чем дело?

— Пора двигаться дальше. — Она вздернула подбородок. — Мне здесь не место. Это неправильно.

Неправильно? Да это просто чудесно! Она изменила его жизнь, и он не представлял больше этой жизни без нее.

— Я тебя не отпущу.

Эти слова вырвались у него прежде, чем он успел их осмыслить. Он инстинктивно потянулся и обнял ее за стройную талию.

— Я думала, ты давно уже перестал мне угрожать.

— Калли! Я тебе не угрожаю. Разве ты мне не доверяешь?

Он так старался завоевать ее доверие после всего, что сделал. Он думал, что они оставили все в прошлом. Хоть еще и мучился чувством вины за то, как он с ней сначала обошелся.

— Насколько я вообще могу доверять мужчине.

— Калли mou, — он подвинулся еще ближе, — ты можешь мне доверять.

— Ты хороший человек, Дэймон. Но мне здесь не место. Я предпочитаю жить одна.

— Ты это несерьезно. — Он притянул ее поближе к себе. — Нам хорошо вместе, Калли. Ты же знаешь.

— Секс.

Она пожала плечами и отвернулась, чтобы он не смог ее поцеловать. Он нежно прикусил ей мочку уха и почувствовал, как она вся задрожала.

— Видишь, как ты на меня реагируешь?

— Я устала быть твоей любовницей, женщиной, которая недостаточно хороша даже для того, чтобы познакомиться с твоей семьей. Я из стана врага, помнишь? Я Манолис.

— Это неправда! Они так не думают. Это я хотел возмездия, а не они. Ты даже не представляешь, как ты ошибаешься.

Он подумал о том, что как раз сейчас все его сестры собираются, чтобы поприветствовать ее.

— Просто не было подходящего момента…

Дэймон резко замолчал, когда вдруг понял, что она права. Он не подпускал ее к своей семье. Сначала он ей не доверял. А потом все больше стал привязываться к Калли и не показывал ее уже из жадности — он не хотел ее ни с кем делить. И только теперь он осознал вдруг, сколько она для него значит. Она единственная женщина, которую ему хочется показать матери.